— Отставить, Тимофей! Остынь и не бузи!

Благо голос, в отличие от внешности, я не поменял.

— Командир, это ты что ли?!

— А кого ты тут кроме меня мог увидеть? — не подумайте ничего такого, я ни разу не одессит, и вообще сугубо русский парень, так уж получилось ответить вопросом на вопрос.

— Но что это за черную образину ты на себя напялил?

— Постыдитесь, Тимофей, выражать столь ярко выраженную неприязнь к представителю Империи Арвар — не толерантно, как любят теперь говаривать на нашей с тобой далекой родине.

— Да ладно, Гром, будешь тут мне грузить за толерантность, — присаживаясь на соседний диван, оскалился в улыбке Тимоха, — колись, на хера загримировался под негритоса? Знаешь же, на дух не переношу этих черножопых — из-за них оказался здесь. Позлить меня хочешь? И ремешки эти вместо нормальной одежки — муде свисают чуть ли не до пола.

— А я их очень люблю, по-твоему? К тому же это не грим, а результат управляемой трансформации организма. А насчет костюмчика, если завидно, можешь себе такой же прикид подогнать — свойства комбеза позволяют хоть набедренную повязку хоть генеральский мундир, отъюдашить, — про эпотажного российского модельера недавно узнал из рассказов товарищей, которых украли с Земли позже меня. — И вообще, тепло там у этих арварцев, поэтому можно хоть голышом щеголять, а выставлять напоказ собственный пенис ничуть не зазорно, а очень даже необходимо, ибо по размеру определяется рейтинг того или иного гражданина. И если рейтинг общественной значимости у тебя маленький, так и довольствуйся малым дружком и пусть твоя жена завидует более успешным бабам. Ну а если ты сам асударь анпиратор — изволь быть ростом в три метра и со штуковиной до колена, пусть все видят и зубами скрежещут от зависти.

— Во, бля, неужто правда?! — У Тимохи аж глаза разгорелись. Не собрался ли мой друг узурпировать верховную власть в Империи Арвар?

— Чистейшая правда, зуб даю, — ухмыльнулся я и сделал характерный жест, будто вырываю сам себе клык. — А спектакль или цирк — называй как хочешь — я устроил для того, чтобы ты проникся, так сказать, и не щерился в скептических ухмылках, мол гонишь Гром, не можешь в арварца превратиться.

— Ну если бы сказал бездоказательно, скорее всего не поверил бы, что такое вообще возможно, — заулыбался Тимофей и, покачав головой, задумчиво произнес: — Это же надо херами меряться в натуре.

— Сначала получить право иметь тот или иной размер члена, мой друг Тимоша, а потом уже меряйся.

— Признаю, Гром, у тебя здорово получилось в негра превратиться, прям как этот, ну ещё поёт: "лэт май пипль го" — Поль Робсон, вроде как.

— Не, Поль Робсон — это: "широка странья мойя родняя, мньёго в ньей лесьёв морьей и рьек", а "Let my people go" — Луи Армстронг.

— Да хрен бы с ними, — махнул рукой Тимоха, — давай, командир, рассказывай на какой шухер подписываемся?

— Хорошо, слушай внимательно, и чтобы ни единой душе ни слова! Также о моих не совсем обычных способностях прошу не распространяться даже среди своих, ну чтобы всяких нежелательных брожений в умах не возникало.