— Ну, ты и крепкий орешек.

— Все женщины таковы, когда доходит до дела. Это мужчины вынуждают нас быть стервами. Ну как, договорились?

Чарлз кивнул. В нем боролись два чувства — любовь и ненависть, и он не был уверен, какое из них в конце концов победит…

— Значит, если я захочу сексуального общения, я должен об этом попросить, а вместе спать мы больше не будем. А как в таком случае будет выглядеть наша совместная жизнь?

— Как ты сочтешь нужным. Я буду вести хозяйство, принимать твоих гостей, сидеть с тобой за одним столом, обсуждать новости и семейные дела. Буду хорошей матерью для твоих детей, если Господь будет к нам милосерден и оставит их в живых. Я ничего не забыла, Чарли? Если забыла, можешь мне напомнить, — сказала эта новая Китти.

— Есть ли шанс, что наша прежняя любовь вернется?

Китти засмеялась каким-то странным смехом, царапающим, как осколки стекла.

— Боюсь, что у меня ее не было с самого начала, Чарли. Но ты ее хотел — точнее, хотел меня — и шел напролом, пока я не сломалась. Для меня был возможен только брак — я же не была шлюхой.

Китти усмехнулась, и в глазах у нее заплясали злые искорки.

— Тебе остается только надеяться, мой милый, что я не стану ею и впредь. Ты же считаешь, что у нас это семейное.

«Столько шороху из-за одного неудачного замечания», — думал Чарлз, укладываясь в свою одинокую постель. У него никогда не было близких, и до встречи с Китти он ни к кому не испытывал родственных чувств. Как мог единственный ребенок познать силу и глубину семейных привязанностей, особенно между сестрами-близнецами?

Китти сказала, что он шел напролом и она сломалась. Ее что, принуждали, наступали на горло, всячески истязали? Но это же бред! Думать так — значит недооценивать себя. Чарлз вдруг вспомнил свой первый разговор с Эддой. Она сказала, что Китти очень низкого мнения о себе, причем по вине матери, которая ее чуть не погубила. И почему он тогда не придал этому значения? Вероятно, Эдда обрушила на него слишком много сведений сразу.

Нет, надо быть честным хотя бы с самим собой. Он слышал только то, что лило воду на его мельницу, то есть на покорение Китти. Другое его не интересовало. Он считал, что они с Китти идеальная пара, а Эдда пыталась доказать обратное — и ведь оказалась права! Хотя никто из нас не идеален. И прежде всего ты сам, Чарлз Генри Бердам. И вот результат. Его жена страдает от комплексов, а он ничем не может ей помочь. Она продолжает выполнять супружеские обязанности, но браком это уже не назовешь. Возможно, для нее он всегда был всего лишь не слишком приятным сожительством. Может, потому у нее и случались выкидыши?

Тафтс и Лиаму Финакану выпало быть первыми, кто встретил сэра Росона и леди Шиллер, вернувшихся из морского путешествия в начале 1932 года. У Лиама была конференция в Сиднее, а Тафтс взяла отпуск, чтобы поехать с ним. Они сняли соседние номера в отеле «Метрополь» неподалеку от порта. Дни проводили порознь, вечера вместе, а ночи в целомудренном одиночестве, разделенные стенкой. Все это их вполне устраивало. В последний день Тафтс позвонила Эдда: