— Ну, бывай, Сашка, — сказал Никитин, когда мы хлопнули друг друга по рукам. — Завтра с утра в розыскную милицию, а потом оттуда с тобой на Сухаревку пойдем.

— На Сухаревку? А что там делать-то? — удивился я.

— Завтра воскресенье, там большое торжище будет. На Сухаревке часто ворованное продают, могут и ткань украденную на продажу привезти, вот и поищем, — просветил меня Павел.

— Поищем, само собой, — согласился я.

На следующее утро мы вышли из здания милиции и потопали на Сухаревский рынок.

— У тебя где оружие? — спросил меня Никитин.

— Вот, в кармане, — я вынул и показал наган, лежащий в правом кармане шинели.

— Убери за пояс, — посоветовал Павел, и показал свой револьвер, засунутый за брючный ремень.

— Да если что, пока шинель расстегнёшь, пока его достанешь… Долго это, — не согласился я.

— На Сухаревке лучше так, — серьёзно сказал Никитин. — Сопрут.

Я послушал совета более знающего человека и заткнул наган на ремень на поясе и застегнул шинель. Второй револьвер я решил всё же оставить в левом кармане шинели, на всякий случай, мало ли. "А чтобы не сперли, буду держать в кармане левую руку, заодно мёрзнуть не будет", — решил я.

Сухаревская площадь была запружена народом. Стояла куча палаток, лотков, многие торгующие расположились прямо на мостовой Садового кольца, мешая проезду не только извозчиков, но даже трамваев. Над всем этим столпотворением возвышалась Сухаревская башня, о которой ходили легенды еще со времен царя Петра Алексеевича.

— В обычные дни больше около башни толкутся, — пояснил Никитин, — а в воскресенье и Садовое занимают.

Я окинул взглядом все это необъятное торговое поле:

— Как же тут всё обойти-то, за день не успеешь, — проговорил я.

— Успеем. Мы к букинистам не пойдем, в обувные и скобяные ряды тоже, — уверенно сказал Никитин. — Вон там наши ряды… — он кивнул в ту сторону головой. — Давай разделяемся, с разных сторон зайдём, ты те бери, а я вон эти, а потом у башни встретимся. Ткань-то помнишь?

— Помню, помню, — ответил я. Мы её с утра еще раз рассмотрели, общупали, чуть ли не обнюхали. — Ну, давай, двигаем.

И я пошел к одному из краев торгового поля.

Ходил я долго, наверное, полдня, присматриваясь, щупая ткани, где-то даже прицениваясь. Ничего похожего на запомненный образец не попадалось. Успел замерзнуть, проголодаться, потопать-попрыгать в сторонке, съесть взятый из дома кусок хлеба. Но вот наконец мне показалось, что в одном из рядов я увидел похожий оттенок. Медленно двигаясь вдоль ряда и смотря на выложенные ткани, я с рассеянным видом поглядывал по сторонам, приближаясь к нужным рулонам. Вот и они. Посмотрев и пощупав ткань, так же как и делал до этого с другими, я мазнул взглядом по лицу торговки – это была закутанная в толстые платки крупная женщина средних лет. Товар её брали, она отмеряла или отдавала целыми штуками. Пройдя дальше, я также стал рассматривать ткани следующих продавцов, пару раз приценившись, в дойдя до конца ряда, спокойным шагом двинулся к Сухаревской башне. Скрывшись за спинами людей и за палатками, я пошел быстрее и вскоре был рядом с ней. Там уже приплясывал Никитин: