— Не знаю, с чего начать. Я как-то не подумал, как буду рассказывать вам обо всем этом.

— Переходите к сути дела, Кевин. Детали можно будет обсудить потом.

Кевин кивнул, сглотнул и наклонился вперед.

— Я прошу вас об одном — дайте мне все рассказать и не отвергайте мои слова сразу же, хорошо?

— Слушаю вас внимательно, — сухо ответил Маккензи, снова посматривая на часы.

— Боб, я считаю, что Джон Милтон — это злодей со сверхъестественными способностями. Возможно, он вовсе не человек… Или нечто большее, чем человек… По-моему, он истинное воплощение сатаны.

Маккензи молча смотрел на Кевина, только брови его снова поднялись вверх. Но прокурор не стал его останавливать или смеяться, и это воодушевило Кевина.

— Сегодня я ездил к Беверли Морган. Ее показаниями в суде я был удивлен не меньше вашего. Когда я беседовал с ней до суда, она категорически отвергала версию Ротберга. Она терпеть не могла этого человека и не собиралась ничего делать, чтобы помочь ему.

— Да, но… ее могли мучить угрызения совести, — пожал плечами прокурор. — Вам, как и мне, хорошо известно, что свидетели преступлений часто отказываются давать показания. Но потом их начинает мучить чувство вины. Возможно, Беверли Морган просто не справилась с угрызениями совести и решила сказать правду.

— Перед перекрестным допросом мистер Милтон прислал мне записку. Он точно знал, что она изменит свои показания.

— И вы считаете, что в этом проявились его сверхъестественные силы?

— Нет, вовсе нет… Я же говорил вам — сегодня я ездил к Беверли Морган. С ней произошел несчастный случай… из-за выпивки… она упала с лестницы, и когда я приехал, ее уже отвезли в больницу. Я отправился в больницу и спросил, почему она изменила показания. И она призналась мне кое в чем, что совершила в прошлом, — возможно, ей казалось, что она уже на грани смерти, или ее действительно замучили угрызения совести.

Кевин наклонился к прокурору:

— Боб, она сказала мне, что убила больную мать Максины Шапиро, когда та обнаружила ее воровство. Она отравила ее дигиталисом. Никто не знал об этом. Ее даже никто не заподозрил. Она обкрадывала и Максину — кое-какие украшения, деньги, все такое…

— Значит, и ее она убила?

— Нет. Максина не знала о воровстве. А если и знала, то не обращала внимания. Ее убил Стэнли Ротберг. Я убежден в этом. И я уверен, что мистер Милтон тоже это знал. Мне точно известно, что он все знал — заранее.

— Не понимаю, что вы хотите сказать… Джон Милтон в этом участвовал?

— Косвенным образом — да. Он чувствует потенциал зла в человеческих сердцах, — задумавшись на минуту, ответил Кевин. — Когда я получил документы по делу Ротберга, то решил, что в них вкралась опечатка. Но Джон Милтон начал собирать информацию еще до смерти Максины Ротберг. Он знал, что ее убьют и что обвиняемым будет Стэнли Ротберг.

— Или вы были правы изначально, решив, что это всего лишь опечатка, — мягко проговорил Маккензи.

— Нет! Я же говорю вам, что это была не опечатка! Он не только знает, что совершат злодеи. Он улавливает совершенное нами и живущее в наших сердцах зло. Он отправился к Беверли Морган и стал ее шантажировать. Он знал, что́ она совершила, а она поняла, что столкнулась с некоей ужасной злой силой. Она подчинилась и сделала то, что он хотел.