«По поводу Одессы могу сказать только одно.
Вооружённые люди пришли за спинами ментов, желая бойни и трупов?
Вооружённые люди получили бойню и трупы.
Они думали, что это будут не их трупы?
Нет. Это будут и их трупы тоже.
Всем русским “патриотам”, орущим теперь про фашистов и желающим “закатать хохлов в асфальт” — вы думаете, не будет и ваших трупов?
Нет. Будут и ваши трупы. Если начнётся по-настоящему — без ваших трупов не обойдётся. Никак. Поверьте.
Вы ждали, что будет как-то по-другому? Что достаточно побрызгать истеричными слюнями в монитор, и жидобандеровцы самозакатаются в асфальт и иннигилируются?
Нет. Они будут сопротивляться.
Если людей начать убивать — они будут убивать в ответ.
Кто бы мог подумать, да?
“Здесь будет тотальная партизанская война” — вас же предупреждали?
Вас же предупреждали, правда?
Что посеяли, то и пожали».
Характерно, что вскоре Бабченко получит европейскую — если точнее: голландскую — правозащитную премию за беспримерную честность, смелость и бескомпромиссность.
Что ж, в каком-то смысле голландцы правы: это и беспримерно, и смело, и бескомпромиссно.
«Вооружённые люди пришли за спинами ментов, желая бойни и трупов? Вооружённые люди получили бойню и трупы», — это он так про десятки сгоревших заживо, в адских муках, людей? В том числе — женщин и стариков?
О, перед нами мощный тип, любимец российской либеральной общественности, и совсем не рядовой блогер — но один из лидеров фейсбука по количеству подписчиков: хорошо поставленный голос колоссальной аудитории.
Не очень просто понять резоны голландских правозащитников, одаривающих своей благосклонностью человека, нашедшего такие твёрдые и мужественные слова для оправдания и объяснения омерзительного злодеяния; но это их дело.
Расчёт всех, кто одобрительно или, как выше-процитированный тип — с наигранной стоической суровостью, воспринял массовое сожжение людей, был прозрачен и прост: напугать «сепаратистов» Юго-Востока — и в первую очередь Донбасса, — до такой степени, чтоб они глаз поднять больше не посмели.
Но обернулось всё совсем иначе.
Если нужен истинный отсчёт войне: война началась 2 мая на Куликовом поле.
Потому что именно после 2 мая в ополчение Донбасса пришли сотни людей. Вскоре их будут тысячи. Затем счёт пойдёт на десятки тысяч.
Покатилась история с горки.
— Какие были ощущения тогда? — спрашиваю у Захарченко.
— Было ощущение, что нас всех поубивают. Не просто поубивают, а раскатают в хлам. Началась борьба за выживание.
Я молчу. Он курит и что-то листает в компьютере на столе. Что-то не связанное с насущными делами, я уже по его лицу научился определять. Чаще всего какие-то военные донбасские ролики в youtube крутит.
— Помнишь, с какого момента военная работа начала сочетаться с административной? — спрашиваю я. Захарченко поворачивается ко мне:
— Любое создание воинского подразделения связано с административной работой. Мы создали штаб. Наша группа взяла горисполком. Я прекрасно понимал, что он будет нужен новой стране.
Мы в ОГА держали только седьмой этаж — а вообще наше подразделение заходило туда только, когда нужно было оказать силовую поддержку. Мы зашли и вышли, зашли и вышли. А горисполком захватили мы. Во время захвата только разбили форточку и сломали ручку в туалете.