— Они объявили себя телевидением? — иронично переспросил Захарченко. — Это, знаешь, как рота ОМОНа, закончив убирать поле конопли, улетела воевать в Космос с пиратами… Хорошая у них аппаратура?
— Отличная, — ответили главе, и назвали какие-то цифры, бренды и фирмы, на которые даже Спилберг отреагировал бы, подняв бровь.
— Замечательно, — сказал Захарченко. — Нам пригодится. Заберём всё. Потом кому-нибудь подарим, например, в Шахтёрск. — Ещё минуту подумав, добавил: — Может, это просто Ахметов так помогает? Напрямую не может и…
Наверное, надо пояснить, что, произнося последнюю фразу, Захарченко шутил.
В офис, снятый людьми Ахметова, приехали люди в красивой военной форме, и за час всю аппаратуру вывезли.
…но всё это было позже. Много-много позже.
Теперь кажется, что всё ещё могло остановиться, но…
2 мая в Одессе случилось событие, которое для многих и многих имело значение непоправимое.
В день футбольного матча произошло столкновение между активистами Антимайдана, разбившими лагерь на площади Куликово поле, и сторонниками Майдана, чьи ряды существенно пополнили футбольные фанаты.
На Куликовом поле ничего предосудительного не происходило — там собирали подписи за проведение референдума и придание русскому языку статуса государственного.
Днём к сторонникам Антимайдана заявился агрессивный человек с оружием, которого удалось связать и сдать милиции.
Когда начались столкновения (сначала возле Русского театра и на улице Греческой), неизвестный в маске выстрелил в сторонника Евромайдана и смертельно ранил его. Однако выяснить, кто был этот провокатор, впоследствии не удалось.
Так всё начиналось. А закончилось просто чудовищно.
События в Киеве, в Харькове, в Донецке и Славянске, даже при том, что погибшие были и там, столь оглушительным образом не действовали на людей.
В сущности, понятно, почему.
На киевском майдане, на площадях крымских городов, Донецка, Луганска, Харькова — имело место противостояние огромных, в основном безоружных масс с представителями силовых ведомств.
Затем это перешло в столкновение одних вооружённых людей с другими вооружёнными людьми — на финальном этапе в Киеве, и, конечно же, в Славянске.
Всякий митинг, особенно массовый, тем более, приводящий к смене государственной власти, в любой стране мира может оборачиваться жертвами — ранеными и погибшими: в таких ситуациях это почти неизбежные потери.
Когда население берёт в руки оружие, выступая против власти, шансы противоборствующих сторон всего лишь уравниваются; что бы там по этому поводу не было написано в законах.
Происходящее в Одессе потрясло огромное количество людей показательным и каким-то разнузданным характером массовой и зверской расправы.
Не расправы безоружных активистов над озверевшими силовиками, нет! И не расправы озверевших силовиков над бунтарями.
Гражданские люди, которые посчитали, что дом Украины отныне в Европе, с наглядным удовольствием расправились над гражданскими людьми, которые думали, что будущее Украины по-прежнему в союзе с Россией.
В Харькове и в Донецке пойманных активистов Евромайдана проводили через строй, ставили на колени, заставляли просить прощения — всё это ужасно, что и говорить, — но ведь их не жгли, не рвали на части, не затаптывали насмерть.