Национальный вопрос уже на следующий день мы раскрыли, и тут же закрыли, в «Спарте» у Моторолы.
Он показывал мне комнату отдыха для бойцов — там всё было в мелкой гальке, как на пляже, а посредине стояло кресло. Я уселся в это кресло и почувствовал себя героем клипа группы Depeche Mode на песню «Enjoy the silence».
С некоторой даже ревностью Моторола смотрел за моей реакцией: мне показалось, ему хочется, чтоб мне тут понравилось.
Когда я насиделся в кресле, мы отправились прогуляться по двору, полюбоваться на технику.
— Мотор, а ты следишь сейчас за тем, что о тебе пишут? — спросил я.
— Нет. Если в любом поисковике набрать «Моторола ДНР», то там только фотографий — тысячи. Кто-то там что-то пишет, какие-то анализы проводит, с кем-то сравнивает меня. Мне без разницы. Я знаю, кто я. Моё окружение знает, кто я такой. Следить за тем, что обо мне говорят, особой необходимости нет.
— Ты определяешь себя как русского националиста.
— Да, я живу с этим с детства.
— Самоназвание «русский националист» присвоили себе упоротые нацики, которые говорят: «Мы — русские националисты», — усомнился я.
— Они вообще подлежат уничтожению.
Я поднял глаза на Моторолу. Он очень серьёзно это сказал.
— Сейчас очень опасно быть националистом, причём похеру каким: русским или не русским, — продолжил Моторола.
— Может быть, «русский патриот» звучит более разумно, Мотор?
— Если бы заинтересованные лица в этот вопрос поглубже окунулись, то не смешивали бы всё воедино. Русских националистов приравняли к нацистам при помощи наших же российских СМИ, и что им делать? Товарищ Порошенко обещал им «русскую идею».
— Какую?
— Переименовать Украину в Киевскую Русь. Раз все оттуда вышли, то Украине теперь можно пересмотреть названия. Они создали батальон «Киевская Русь». И хитрая позиция Порошенко приводит туда тысячи бестолковых людей.
— Да, много русских нациков поехало воевать на ту сторону, — согласился я. — Больше, чем сюда, к сожалению.
— «Азов» наполовину состоит из россиян, — неожиданно поддержал меня один из помощников Моторолы, стоявший неподалёку и, казалось, даже не слушавший наш разговор. — Очень много русских в батальонах «Киевская Русь», «Святая Мария»…
— Нихера там нет половины русских, — не согласился другой боец Моторолы, куривший рядом.
— В любом случае, — отмахнулся Моторола, — люди по сей день едут к ним пачками. Во-первых, за барыши, во-вторых, за мнимую идею — эти придурки постоянно подчёркивают, что они в изгнании в своей родной стране.
— Ты считаешь, что в России просмотрели идеологию национализма и отдали её условному «Правому сектору» и киевским прохиндеям? — спросил я.
— Можно называть это «патриотизмом», можно «национализмом», но её не просто, как ты говоришь, просмотрели, хотя тут другое слово больше подходит, — её задавили. До сих пор нет такого простого и уважаемого человека, который пришёл бы и сказал, что нужно сделать, чтобы быть представителем своего народа. Что нужно сделать для своего народа. Ты должен создать семью, посадить дерево, построить дом, ты должен работать…
— Убить хохла, — мрачно пошутил кто-то из бойцов.