Они налили из термоса два стакана скотча со льдом и водой и закусили фаршированными яйцами. Поначалу костер не хотел разгораться, зато потом запылал. Было прохладно, но Мелинда стоически сняла пальто, расстелила его на каменной плите и улеглась лицом к огню. На ней были бежевые вельветовые брюки и старый коричневый свитер с дырками на локтях. Вик сообразил, что они не взяли с собой плед, и неловко пристроился на камне сбоку от Мелинды.

– А все-таки о чем Тони с тобой разговаривал? – вдруг спросила Мелинда.

– Я же тебе рассказывал.

– Не верю.

– Но почему?

Она все смотрела на огонь.

– А может, ты пригласил его прокатиться и выбросил из машины… мертвым?

– Как это мертвым?

– Может быть, задушил, – с удивительным спокойствием сказала она. – И спрятал труп в лесу.

Вик усмехнулся:

– Господи, Мелинда!

Он ждал, не придет ли ей в голову мысль о каменоломне. Возможно, сейчас она перебирает в уме все укромные уголки леса, где можно спрятать тело. Мелинда прекрасно знала окрестности. Неужели она ни разу не вспомнила о каменоломне? Или решила, что Вик не смог бы одолеть грузного Камерона и столкнуть его вниз? В общем, было непонятно, почему каменоломня не вызывает у нее подозрений.

– Ты не проголодалась? – спросил он. – Я с удовольствием съел бы кусочек курицы.

Мелинда лениво встала и помогла Вику выложить еду из корзины. Роджер очень заинтересовался курятиной, но ему, конечно же, не дали. Вик забросил палку подальше, и щенок побежал за ней. Потом, как Вик и предполагал, они с Мелиндой сели бок о бок у костра и принялись за курицу, но даже в первобытные времена люди вряд ли вступали в примитивные брачные союзы, если до такой степени не доверяли друг другу. Предыдущий разговор не отбил у Мелинды аппетита. Вик улыбнулся, глядя, как она сосредоточенно жует куриную грудку. Они заговорили о покупке велосипеда Трикси на Рождество. Идея принадлежала Вику.

А потом Мелинда сказала:

– Знаешь, по-моему, ты убил Чарли. И Тони тоже. Сознавайся. Я это приму.

Вик едва заметно улыбнулся: его подозрения подтвердились. Она притворялась милой и заботливой, чтобы он поверил, будто она на его стороне.

– А потом пойдешь в полицию и скажешь, что я сознался в содеянном?

– Говорят, жена не может свидетельствовать против мужа.

– Насколько мне известно, она не обязана свидетельствовать, но при желании может.

– Ну, я просто – раз уж я знаю…

– Это вы с Уилсоном придумали? – спросил он. – Не впечатляет.

– Значит, ты сознаешься? – Она торжествующе смотрела на него.

– Нет, – негромко ответил он, с трудом сдерживая злость.

А может, не злость, а стыд. Ему было стыдно за нее. Он вспомнил, как сидел у нее в комнате и терпел ее притворную нежность. От злости он вскочил, снова подошел к обрыву и посмотрел вниз.

И сразу же заметил что-то в мерцающей воде. Совсем рядом с площадкой, откуда он столкнул Камерона, у края ступени – как раз там, где и мог бы всплыть труп. Он всплыл.

– Вик, кофе! – окликнула Мелинда.

Он всмотрелся пристальнее, не наклоняясь, чтобы не привлечь ее внимание. Вгляделся изо всех сил. В воде что-то лежало, наклонно, одним концом уходя на глубину, а другим – ближе к поверхности. Что-то белесое, но это, наверное, потому, что мерцание воды высветляло коричневый твидовый пиджак. А на глубину тянет камень в брюках. Судя по всему, цепь соскользнула.