Разумеется, саркофаг не стал обыкновенной консервной банкой. Это обслуживаемое помещение с целой системой входов и выходов. Из-за большой спешки и невозможности сварки и подгонки на монтаже (он в основном собирался дистанционно) в стенах и кровле остались большие отверстия, куда проникает воздух, свет и дождевая вода. Как только фон под укрытием упал до приемлемых значений, туда устремились первые исследователи. Выяснилось, что лишь малая часть рассыпанных над блоком материалов попала в активную зону. В основном они оседали в помещениях центрального зала, образовав целые холмы высотой в несколько метров. Уже в следующем году через стену саркофага и бака водяной защиты, сквозь толщу обломков пробурили скважины для введения в помещение активной зоны специальных перископов для получения картинки. Что же скрывали бетонные стены?
Результаты поразили: ни топлива, ни графита внутри почти не осталось. Сорванная крышка реактора наклонилась, как на кастрюле с убежавшим молоком, из нее торчат обломки труб. Оттуда на пол протекли и застыли сталактитами наплывы из оксида урана и расплавленного графита (часть из них назвали «слоновьими ногами» из-за характерного вида). Состав некоторых из них в природе не встречается, и поэтому новый минерал получил название «чернобылит». Если в 1987 году для взятия проб «ноги» приходилось расстреливать из автоматов и снайперских винтовок, то с течением времени они размягчились и превращаются в радиоактивную пыль — самую опасную для человека субстанцию, так называемые «горячие частицы». Самый неумолимый разрушитель — время — постепенно подрывает перекрытия реактора и перемещает по нему разбросанное топливо. Но возможность возникновения ядерной реакции очень низка, что не может не радовать. Впрочем, когда-то ученые так же говорили и о возможности аварии на советских атомных электростанциях…
Ликвидаторы
Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни.
(Апокалипсис, 2)
Их было много — сотни тысяч. Самыми первыми стали работники станции и пожарные. Затем присоединились военные, физики, медики, строители, шахтеры, вертолетчики, электрики, дозиметристы, рабочие…
Первые умерли через две недели. «Что я сделаю? — разводил руками главврач 6-й московской клинической больницы. — Им нужно пересадить новое тело, от старого ничего живого не осталось». У оператора Леонида Топтунова необожженным остался лишь небольшой кружок на спине. Были и те, кому повезло больше. Выжили работники станции Александр Ювченко, Борис Столярчук и Юрий Корнеев. Анатолий Дятлов дожил до 1995 года и умер от лучевой болезни. Александр Ювченко получил инвалидность.
Буквально на следующий день после аварии к ЧАЭС и в Припять спешно стянули подразделения Внутренних войск и МВД. 300 милиционеров из Киевской бригады как 300 спартанцев были брошены на смертельно опасное мероприятие — закапывание «грязного» грунта. Военнослужащие охраняли объекты (усиленно муссировались слухи о диверсантах и враждебных разведках) и очищали территории от радиоактивного мусора. Естественно, никто им не говорил о степени опасности, об уровнях получаемых доз, о мерах личной защиты и гигиены. Службы Гражданской обороны оказались неготовыми к тому, для чего и были созданы. Оборудование и средства защиты пылились десятилетиями, практически полностью выйдя из строя. Не хватало противогазов, респираторов, специальных рукавиц. Обычный брезентовый костюм никак не предохраняет от облучения, но о противорадиационных костюмах с системой вентиляции никто даже не слыхивал. Лето 1986 года выдалось жарким, и тысячи людей работали со снятым «лепестком» (ватно-марлевой повязкой). Иностранные корреспонденты смотрелись как пришельцы из космоса в своих прорезиненных костюмах и бахилах, сопровождаемые советскими переводчицами в легких платьицах.