А как же: он царю помог и еще поможет - походом в афганский Герат! Дотронулся до золотого ключа от врат Индии! Войсками шаха при осаде Герата руководил царский посол Симонич. Пусть афганцы в союзе с англичанами победили, но зато царю стало чуть легче в Крымской войне. И походом на Багдад помог, отвлек от России султанские войска. Да и не шах ли молчаливым содействием способствовал захвату царем Туркестана, покорению неспокойных соседей в Средней Азии?!
Ах, сколько войн! Не успеет завершиться одна, как затевается новая! Эта извечная и ненасытная имперская жажда войны! А как же иначе? Чтоб отвлечь, собрать воедино расползающуюся империю, дать выход накопившемуся недовольству в низах, направив усилия в одну-единственную сторону, чтоб осталось неограниченное право давить и душить. Эта политика авантюр на грани войны и неизменная пляска на острие меча; не начнешь ты - начнут с тобой!
и послы в Петербурге спорят, Ахмед-паша и Яхья-хан, до хрипоты, вот-вот голосов лишатся в холодном влажном граде Петра: именно они, турки! нет, мы - персы! чуть до разрыва отношений не дошло: не воевать же им после стольких лет мира?! из-за какой-то книги, тем более изданной на гяурских, вряд ли хоть одна сохранится! правоверные еще не умерли ни в Париже, ни в Петербурге, ни где-либо еще! а если кто и сохранил, дознаются! сын иранского посла, тот, кто первым сжег перед магазином Исакова, припрятал один экземпляр, все же редкость, никогда ведь не выйдет такая книга!
но чтоб кто-то диктовал империи?! этого еще не было в истории самодержавного правления! "успокойтесь, господа, мы сами обладаем достаточно проверенными и испытанными способами расправы с неугодными нам писаками! были у нас и дерзкие "путешествия", и возмутительные поэмы о троне преступников и палачей, и романы, предписывающие, что делать бунтовщикам, и "письма" были одного выжившего из ума, ведь рехнуться надо, чтоб на такое пойти! но туземцы пока помалкивали, и вот вам: и к ним пришла эта холерная эпидемия, а как же, одна ведь империя, и этот, полюбуйтесь на седого полковника, пишет о делах своих будто туземных, о Мухаммеде-Магомете, но с замахом на всю империю, под корень! эти подтексты! эзопии! да, да, неизбежно! казни, ссылки, падает один, другой, но появляется третий, и он идет, и снова пытки, ссылки - до тех пор, пока не рухнет деспотическая власть! пока не сгинет! а может статься - не увлечет в своем падении в пропасть всю Европу, всю Азию, весь мир!
распространит образ деспотического правления - кусок за куском, часть за частью - на всю землю? но нет, быть этого не может: или -или; или неизбежность падения, или бешеный бег тройки-птицы, и все тянется в длинный хвост, как у кометы, и падает в бездну! в пропасть!...
неспокойно в Нухе, толком, правда, никто не знает, почему их гордость, Фатали, которому и шах, и султан, и царь жаловали ордена, вся грудь сверкает, сидит теперь в Метехской тюрьме, разгневал сразу трех властелинов, презирающих друг друга: царь султана, султан царя и шаха, а шах обоих, а пуще по привычке султана-суннита, аи да внучатый племянник почтенного Ахунд-Алескера, неизменного члена шариатского суда, - так нет же, не могут наши усидеть на месте! какое тебе, мусульманину, дело до драчки русской или французской?! эти декабристы, апрелисты-фурфуристы, коммунары?! они и бунтуют, они и свергают, они и мирятся потом! какие у тебя могут быть счеты с имперским престолом?! наших там не было, и запомни! вбей в свою глупую башку! не терзай ни себя, ни семью, ни родичей! вряд ли когда будет, допустят, чтоб ты, тюрок-туземец-турка, на первых и даже четвертых ролях был в имперском правлении! роли эти давно меж собой распределили: и трагики, и комики, и даже шут, чтобы иногда развеселить, ибо смех живителен для состарившихся тел.