— Боже, с кем ты только путаешься… В каком-нибудь из портовых заведений, надо полагать?

— Листал я как-то от скуки книжку одного малого, по фамилии, кажется, Шукспер, — сказал Мазур. — Замечательная там была фразочка: «о женщины, вам имя вероломство…»

— Совершено не понимаю, о чем ты.

— Браво, — сказал Мазур. — Следуя этакой логике, я и сейчас пребываю в полном затмении чувств? В галлюцинациях? Потому что у меня сейчас устойчивая галлюцинация: усиленно мерещится, что в руках у меня лежит нагая, как правда, красавица из знатного рода, уходящего корнями…

— Джонни, милый… Могу тебе по секрету сказать, что и сто лет назад, когда мораль была куда как твердокаменнее, случалось все же, что в руках у всяких нахалов полеживали красавицы знатных родов. Нагие, как правда и уходящие корнями. И двести и триста… Это жизнь, ничего тут не поделаешь. Так что не считай себя Колумбом в данном вопросе…

— Да господи, я ж прекрасно вижу, что ни в каких я смыслах не Колумб…

— Хам.

— Скорее уж — охальник, — сказал Мазур. — Интересно, а в испанском есть какое-нибудь словечко вроде «охальника»?

— Масса, — фыркнула Кристина. — Фреско, сильвергуенца, а применительно в нашей стране — дескарадо…

— Красиво звучит, — сказал Мазур. — Почти как «идальго». Ничего, если я закурю в постели?

— Только если будешь стряхивать пепел в пепельницу, аккуратно.

— Клянусь на Библии…

Он с удовольствием выпустил дым, бледным облачком потянувшийся в распахнутое окно. Стояла тишина, из крохотного садика наплывала влажная прохлада, соблазненная красавица примолкла, и это было совсем хорошо — Мазур терпеть не мог, когда партнерши в аккурат после бурного общения начинали идиотски щебетать, а то и справляться о накале и серьезности чувств.

— Что это ты так выжидательно косишься? — спросила прильнувшая к нему Кристина.

— Жду.

— Чего?

— Не начнешь ли ты выяснять, как я тебя люблю — просто крепко или вовсе уж нестерпимо…

— Не дождешься, — сказала она решительно. — Я же не дура. Прекрасно представляю, сколько у тебя было таких дурочек…

— О боже, радость-то какая! — воскликнул Мазур. — Ты уже ревнуешь к прошлому, несравненная моя? Наконец-то я дождался этого трепетного момента…

— Не дождешься, — повторила она.

— Увы, увы… — грустно сказал Мазур. — В таком случае происходящее, надо полагать, приобрело иную тональность? Холодная и бездушная красавица из высшего света завлекла в свои сети простодушного морячка, сделав его игрушкой мимолетных страстей…

— Знаешь, что мне в тебе по-настоящему нравится, Джонни?

— Давай угадаю. То ли несравненные качества любовника, то ли безумная смелость, то ли утонченный интеллект…

— Да нет, — сказала Кристина серьезно. — В тебе сейчас нет ни капли самодовольства, то есть того, чего я в мужчинах не переношу.

— Ну, это мы поправим, — сказал Мазур, звонко шлепнув ее пониже талии и гнусавым голосом осведомился: — Ну и как, детка, кайфово тебе?

— Я серьезно, паяц…

— Ну, это снова дала о себе знать здоровая австралийская закваска, — сказал Мазур. — Мы, дети нетронутой природы, непосредственны и естественны, как дикари. За это нас и любят порядочные женщины от Огненной Земли до Лиссабона, а некоторые, извини за пикантную подробность, даже с нами иногда спят…