– Они ведь не успокоятся, да? – спрашивает Дэниела.

Она права. Никому из Джейсонов доверять больше нельзя. Идея с лотереей была ошибкой.

– Я думал, это можно как-то уладить, – отзываюсь я.

– И что же мы будем делать?

Усталость наваливается как-то внезапно. Лицо с каждой секундой болит все сильнее.

Я поворачиваюсь к Дэниеле:

– Открой бардачок.

– Что искать?

– Не знаю.

Она достает инструкцию для владельца автомобиля.

Наши страховки. Регистрационное удостоверение.

Шинный манометр.

Фонарик.

И хорошо знакомую мне кожаную сумочку.

Мы сидим в простреленном «Субурбане» на пустынной парковочной площадке.

Я провел за рулем всю ночь.

Рассматриваю себя в зеркале. Левый глаз жутко распух и побагровел, на левой скуле чернеет синяк. И то и другое отзывается на прикосновение убийственной болью.

Смотрю на Чарли, потом на Дэниелу. Протянув руку над панелью, она гладит меня по шее и спрашивает:

– У нас есть другие варианты?

– Чарли? – поворачиваюсь я к сыну. – Это и твое решение тоже.

– Я уходить не хочу.

– Знаю.

Странная мысль мелькает в моем сознании легким летним облачком.

Конец определенно близок. Все, что мы построили, все, что приобрели – дом, работа, друзья, наша коллективная жизнь, – утрачено. Не осталось ничего и никого, кроме нас самих, – и в этот момент я счастлив, как никогда раньше.

Лучи утреннего солнца проскальзывают через трещины в крыше, разбрасывая светлые пятнышки по темному, пустынному коридору.

– Клевое местечко, – говорит Чарли.

– К сожалению, я мог бы провести вас туда с завязанными глазами, – отзываюсь я.

Я веду своих родных пустынными переходами. Сил не осталось, и я держусь исключительно на кофеине и страхе. За поясом у меня пистолет, прихваченный из дома у озера, под мышкой – кожаная сумочка из машины Джейсона-2. На рассвете, направляясь к Саут-сайду, я ловлю себя на мысли, что даже не взглянул на городской профиль, когда мы проезжали западнее даунтауна.

Последний, прощальный взгляд был бы кстати.

Регистрирую шевельнувшееся в душе сожаление и тут же его придавливаю.

Сколько ночей я пролежал в постели, размышляя над тем, как бы оно было, если б я выбрал другой путь, не тот, на котором стал отцом и заурядным преподавателем физики в колледже, а тот, который привел меня к славе в своей области. Наверное, все сводится к желанию иметь то, чего не имел. То, что могло бы быть моим посредством другого набора выборов.

Но дело ведь в том, что я эти другие выборы делал.

Потому что я – не просто я.

Мое понимание идентичности разбито вдребезги: я – всего лишь одна грань бесконечно многогранного существа, называемого Джейсоном Дессеном, сделавшего все возможные выборы и прожившего все возможные жизни.

Снова и снова я думаю о том, что мы – нечто большее, чем простая сумма наших выборов, что все дороги, которыми мы могли пройти, так или иначе сходятся в нашу личность.

Но ни один из этих Джейсонов мне не важен.

Мне не нужны их жизни.

Я хочу свою.

Потому что при всем прочем нет места лучше, чем рядом с этой вот Дэниелой и этим вот Чарли. И будь что-то хоть чуточку иначе, они уже не будут теми, кого я люблю.