– Приди! Приди! Черный хозяин! Приди! Приди! Приди! – завывал сиплый, с хрипотцой женский голос.

– Возьми мою душу! Возьми! – с каким-то истеричным надрывом визжала другая.

– Истинный властелин мира ждет свою жертву! – неожиданно возвестил чей-то утробный бас.

Сразу же следом за этим интенсивность повторения мантр и воплей, прославляющих истинного владыку, начала неуклонно нарастать. Она приближалась к какому-то своему пику.

Глядя на багровые отсветы большого костра, разложенного на обширной лесной поляне, Ветлугин решил не рисковать, не подходить слишком близко к месту этого группового беснования. Он счел, что проще и куда безопаснее понаблюдать за происходящим с дерева. Выбрав мощный, суковатый дуб с раскоряченной кроной, парень вначале помог взобраться на него Кате, а затем проворно влез сам. Им пришлось карабкаться почти до середины ствола, откуда перед ними раскрылась панорама происходящего за плотными высокими зарослями молодого подроста и кустарников.

Теперь они видели все как на ладони. Метрах в тридцати от них у пылающего костра прыгали до полусотни человек. Им сразу бросилось в глаза, что все без исключения участники этого ночного шабаша прятали свои лица под масками. У большинства сектантов, на которых была самая обычная одежда, маски изображали оскаленные человеческие черепа. А у шестерых, стоящих отдельной группкой и облаченных в длинные черные мантии, маски были цвета золота, в виде морд немыслимо уродливых чудовищ.

Самый высокий из этих шестерых, такой худющий, что мантия на нем болталась как на вешалке, с руками, длинными, как паучьи лапы, кроме маски имел на голове еще и корону. В руках этот человек держал посох с трезубцем, концы которого расходились веером. Прямо из-под наконечника вдоль самого посоха свисали пучки каких-то волос.

Обладатель короны, как явствовало из его аксессуаров, в этой компании был самым главным. Время от времени он ударял в землю посохом и отдавал какие-то повеления скрипучим, визгливым голосом. Рядовые сектанты в масках смерти, кружащиеся у костра, начинали выкрикивать какую-то новую мантру или высоко подпрыгивать с выворачивающим душу воем.

В свете костра Димка заметил, что вдоль края поляны по кругу установлено тринадцать перевернутых православных крестов. На перекладинах каждого из них смутно белели по два черепа. На западном конце поляны торчало некое подобие ворот, увешанных черными лентами, похожими на кладбищенские.

В какой-то миг, повинуясь особому хриплому вскрику своего гуру, сектанты прекратили нескончаемую пляску и выстроились в две шеренги лицом к лицу, образовав коридор от ворот до самого костра.

Гуру завопил:

– Да возликует истинный властелин мира!

Этот крик повлек за собой глухое хриплое монотонное мычание его приверженцев. Казалось, сам Минотавр, явившись из незапамятной древности, подал свой кошмарный голос, леденящий кровь.

В тени деревьев кто-то забегал, засуетился, и к воротам со стороны леса подвели двоих – мужчину и женщину. К ним подошли двое старших сектантов в золотых масках, неспешно сорвали с них всю до нитки одежду и дали каждому по сосуду. Как смог разглядеть Ветлугин, они были изготовлены из человеческих черепов. Эти двое что-то выпили из них. Некоторое время они раскачивались из стороны в сторону, а потом вдруг разразились приступами какого-то неестественного хохота.