Письмо Черчилля Памеле, графине Литтон
Вот что кипящая Виолетта пишет подруге о предстоящем бракосочетании:
Его жена никогда не станет для него более чем декоративным сервантом. И, как я уже часто говорила, она настолько нетребовательна, что не будет желать большего. Я не знаю, сумеет ли он долго вытерпеть то обстоятельство, что она глупа как сова. Есть опасность, что и нет. Но на какое-то время ее жизнь станет легче – ведь не надо будет самой шить одежду, а он, я полагаю, слегка влюблен. Отец [премьер-министр] считает, что им обоим уготована катастрофа.
Это говорит уязвленное самолюбие молодой женщины. Клементина не была сервантом, она была мудра, как дерево, полное сов, а их брак стал не катастрофой, а триумфом. Она была поразительно предана Черчиллю и оказывала ему всяческую поддержку, способствуя его достижениям.
В наши дни мы, слава богу, избавились от понятия «политической жены» – женщины, которая является соратницей мужа, приспособлением для проецирования его амбиций. Но Клементина не только верила в своего мужа и бесконечно говорила с ним о политике. Она верила в него так горячо, что была готова идти за него в бой, иногда и физически.
Когда суфражистка попыталась толкнуть его под поезд, Клементина подскочила к женщине и огрела ее зонтиком. Когда Черчилль слег с аппендицитом во время избирательной кампании ноября 1922 г., она поехала в Данди, чтобы вести кампанию от его имени. Она храбро сообщила скептически настроенной публике, что ее муж не разжигатель войны. Хотя та кампания провалилась (как выразился Черчилль, он оказался «без кабинета, без места, без партии и без аппендикса»), Клементина вскоре снова агитирует за мужа в Западном Лестере. Опять она утверждает: «Многие думают, что он настроен воинственно, но я знаю его очень хорошо и понимаю, что он вовсе не таков. В действительности один из его величайших талантов – это талант миротворчества».
Несомненно, это было хорошо обдуманным призывом ко всем мужчинам и женщинам в аудитории, которые понимали важность искусства миротворчества не только за границей, но и на кухне или в спальне. Если Черчилль начал и закончил карьеру как тори (да и по своей сущности он был консерватором), то Клементина по происхождению и темпераменту была убежденным либералом. Она не имела никакого отношения к его переходу в Либеральную партию – это произошло задолго до их женитьбы, но ей оправданно ставят в заслугу то, что она смягчила и умерила природную агрессию своего мужа.
В 1921 г. она написала ему, предупреждая, что «меня всегда расстраивает и разочаровывает, когда я вижу, что ты склонен считать разумеющимся торжество гуннского подхода железного кулака». Она заботилась о нем, наблюдала за ним – и пользовалась его большим уважением, так что была способна написать следующее великолепное письмо. Идет 1940 год, Битва за Британию в разгаре, чувство тревоги наверняка ужасающее – и это начинает сказываться на поведении Черчилля.
Даунинг-стрит, 10,
Уайтхолл
27 июня 1940 г.
Мой дорогой,
надеюсь, ты простишь меня, если я сообщу тебе то, что, на мой взгляд, ты должен знать.