— Во-первых, — начинает Малин, — что вы делали сегодня ночью и рано утром?

— Вчера вечером я был у своей дочери Катарины, мы пили чай. Около десяти я ушел домой.

— А потом?

— Был дома, если это можно так назвать.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— С тех пор как умерла моя жена, я живу один.

— Ходят слухи, — говорит Харри, — что ваша семья обанкротилась и именно поэтому вы были вынуждены продать Скугсо Петерссону.

— И кто же распускает эти слухи?

Взгляд Акселя Фогельшё озаряется внезапной злобой, которую он тут же берет под контроль. «Плохая идея утаивать то, что известно всем», — замечает про себя Малин.

— Этого я сказать не могу, — отвечает Харри на вопрос графа.

— Пустые сплетни, — продолжает Аксель. — То, что написано в «Коррен», — вздор. Мы продали замок, потому что пришло время, он уже сыграл свою роль нашего родового гнезда. Настала новая эпоха, и прежний стиль жизни отстал от времени. Фредрик работает в Эстгётабанке, Катарина интересуется искусством — они не хотят заниматься сельским хозяйством.

«Ты лжешь», — думает Малин и вдруг вспоминает недавний разговор с Туве. Ей становится не по себе оттого, что она так холодно говорила с дочерью, не смогла преодолеть себя и так и не сказала того, что действительно было нужно. Как ты могла, Форс? Как так можно?

— То есть все прошло спокойно? — переспрашивает она Фогельшё. — И никаких проблем?

Граф продолжает, не обращая внимания на ее вопрос:

— Я никогда не встречался с Петерссоном в связи с продажей Скугсо, этим делом занимались адвокаты. Но у меня сложилось впечатление, что он из тех нуворишей, которым непременно надо жить в замке. Вероятно, он и понятия не имел, сколько это требует усилий, даже если ты достаточно богат, чтобы нанимать рабочих.

— Сколько он заплатил?

— Этого я сказать не могу.

Аксель Фогельшё улыбается, и Малин пытается понять, передразнивает ли он Харри, повторяя его фразу.

— Не понимаю, какое значение может иметь эта сумма для вашего расследования?

Малин кивает. Если потребуется, размер суммы всегда можно будет установить.

— Вы переписали имущество на своего сына?

— Нет, владельцем замка оставался я.

— Должно быть, эта сделка далась вам нелегко? — спрашивает Малин. — Ведь в Скугсо столетиями жили ваши предки.

— Пришло время, инспектор Форс. Вот и все.

— А ваши дети? Они сильно переживали?

— Вовсе нет. Они всегда рады деньгам. Я пытался приучить их к замку, но у меня ничего не вышло.

— Приучить?

— Да, хотел, чтобы кто-нибудь из них занимался Скугсо. Но им это не интересно.

— Вам здесь хорошо? — интересуется Харри, оглядывая комнату.

— Да, вполне. Я переехал сюда после того, как продал поместье. Мне здесь настолько хорошо, что я предпочел бы, чтобы сейчас меня оставили в покое, если у вас больше нет ко мне вопросов.

— Какая у вас машина?

— У меня их две. Черный «Мерседес» и красная «Тойота».

— Пока все, — Харри поднимается. — Вы не знаете, где мы могли бы найти ваших детей?

— Полагаю, у вас есть их телефоны. Позвоните им. Я понятия не имею, где они могут быть.

В прихожей Малин обращает внимание на черные резиновые сапоги, испачканные мокрой, все еще не подсохшей землей.