– Я пока сварю кофе, – поднялась Купава.

– Мне черный, по-ирански, – предупредил Джума.

– Мне зеленый чай, – попросил Железовский.

– Я помню ваши вкусы.

Дарья присела у журнального столика, закинула ногу на ногу, помолчала немного, прикидывая, с чего начать, и поведала слушателям историю своего путешествия в будущее по футур-линии орилоунского метро. Когда она закончила, Купава втолкнула в гостиную плавающие подносы с напитками, фруктами и конфетами, и мужчины молча принялись пить чай, кофе и поглощать сладкое. Наконец Ромашин откинулся на спинку кресла.

– Спасибо, хозяйка. Я сегодня встал рано, однако еще не завтракал.

– Кто рано встает, тому бог подает, – сказала Купава, выталкивая подносы из гостиной.

– Кто рано встает, тому весь день хочется спать, – проворчал Железовский; в глазах человека-горы сквозь панцирь невозмутимости вдруг проклюнулся росток неуверенности. – У меня нет детей… и вдруг праправнук… ты не ошибаешься?

– Нет, – качнула головой Дарья, – там невозможно ошибиться. И отец Дара, и он сам очень похожи на тебя. Да и фамилия у них – Железвич – говорит сама за себя.

– Что касается детей, – хмыкнул Хан, – сегодня их нет, завтра будут. Думаю, эту проблему вы с Забавой решите. Но меня больше интересует не вопрос потомства, а подоплека всего происходящего. Клим ушел и не вернулся. Куда – неизвестно. А это не тот человек, который уходит, не попрощавшись. Значит, он рассчитывал вернуться. Но поскольку этого не произошло, возможен только один ответ: ему помешали. Кто?

– Клим – интрасенс и маг, – покачал головой Ромашин. – Ему очень трудно помешать. Если и существует такая сущность, способная ограничить Мальгина, сама она должна иметь почти нулевые ограничения.

– Ну, он все-таки не бог, – пожал плечами Хан. – Даниила он так и не смог вылечить, хотя и вытащил из хроника.

– Тем не менее я не знаю никого, кто смог бы остановить Клима. – Ромашин помолчал, слабо улыбнулся. – Кроме разве что жены.

Купава приподняла бровь, но отвечать не стала.

– Не о том говорим, – пробасил Железовский. – Клим оставил следы в доме отца, значит, он свободен. Надо выяснить, куда он мог направиться дальше. Ты спрашивала оператора метро, не появлялся он еще раз в Сети?

– Спрашивала, разумеется, – сухо ответила Дарья. – Он вошел в Сеть всего один раз и вышел в будущем, спустя триста лет. Потом выходил еще дважды – через тысячу и через сто тысяч лет. Дальше его след теряется. Оператор никаких сведений о его выходах не имеет. А когда я попыталась отправиться туда же, оператор меня не пустил. Тот узел закрылся. Пришлось идти наугад, а ближайший узел оказался уже на две тысячи триста лет дальше. Там я и встретила Дара.

– И дом Макара Мальгина был уже на дне болота?

– Под защитным колпаком. Очевидно, отец нашел его в те времена – триста или тысячу лет вперед, заэкранировал, спрятал в спецкомнате дома с дополнительной защитой все раритеты, подаренные маме Шаламовым, и… – Голос Дарьи сел до шепота: – И исчез!

По гостиной разлилось молчание. Купава, ни на кого не глядя, встала и вышла, но вскоре вернулась. Глаза ее сухо блестели. По-видимому, она приняла успокоительное.