На поляне расположилась небольшая компания. Ее он увидел сразу и решил, что только такой она и может быть – немного грустной и задумчивой, очень нежной и красивой. Слышал, как подруга назвала ее по имени. Маша… Как оно ей подходит!

Он прятался за деревьями и не сводил с нее волчьих глаз. Пару раз она оглядывалась в его сторону, и тогда ему казалось, что она заметила его. Но девушка лишь смущенно отворачивалась и продолжала о чем-то разговаривать с друзьями. Он заметил и мужчину, что бросал на его самку взгляды собственника, когда та не смотрела на него. В тот момент Егор впервые испытал жгучую потребность вцепиться в человеческое горло и разорвать его. Убить соперника! Ему даже страшно стало от силы ревности, что нахлынула тогда.

Подойти ближе к поляне он не рискнул, как и убежать не мог. Ее запах будоражил обоняние. Егор понимал, что отныне он его будет преследовать везде и сводить с ума. Пока он не сделает ее своей.

Когда Маша с подругой спустились к источнику, и подруга оставила ее там одну, Егор как с цепи сорвался. Никакая сила не смогла бы удержать его в тот момент – он рванул к своей самке. Он видел испуг в ее глазах, чувствовал выброс адреналина. Но это только подстегивало и гнало вперед. Егор придавил ее к земле и заглянул в бездонные глаза, с удовлетворением замечая, как страх уступает место любопытству. А этот запах! Он втягивал его ноздрями, понимая, что не насытится никогда, желая большего и прямо сейчас.

Когда рука Маши коснулась его морды, Егор едва сдержался, чтобы не покусать ее, не обратить в волчицу тут же. Титаническим усилием он заставил себя не делать этого, оставить ее в покое. Он гнал себя вглубь леса, пока не сбилось дыхание. Ему хотелось выть, но нельзя привлекать к себе внимание. Первый раз выдержка до такой степени подвела. Зверь в нем чуть не победил человека, который пока еще доминировал.

Полночи Егор промучился, слоняясь по домику и мечтая заключить самку в объятья, слиться с ней полностью, насладиться ее близостью. Временами ему становилось нечем дышать, плоть пульсировала, всеми фибрами он рвался на поляну… Он решился лишь посмотреть на нее спящую, еще раз ощутить рядом ее аромат.

Огонь уже был потушен, песни на поляне смолкли, все мирно спали. Егор с удовлетворением подметил, что палатки три, а не две. Раньше он и внимания на это не обратил.

Ее палатку он безошибочно определил по запаху. Волосы Маши разметались по подушке. Во сне она выглядела еще нежнее, если это только возможно. Грудь ее равномерно вздымалась под тонкой маечкой, одеяло сползло, открывая взору живот и каемку белых трусиков. Запах оглушал, лишал способности соображать. Губы приоткрылись, и с них срывалось едва уловимое дыхание…

Егору захотелось лишь прикоснуться, ощутить гладкость ее кожи. Он и сам не заметил, как прижался к ее губам. И совершенно потерял голову, когда она доверчиво прильнула к нему, обвила шею руками.

Эта ночь была полна открытий. Он и не знал, что можно получить настолько полное удовольствие от процесса, который считал простым соитием. Он дышал ею, жил… Ее тело дарило наслаждение, о котором он мог лишь мечтать. Второй раз в жизни ему пришлось укрощать зверя внутри себя. Достигнув пика, он едва не обернулся, чтобы вгрызться в ее нежную кожу, оставить метку.