— Да, я тебя тоже помню, — наконец сказал он, широко ухмыльнувшись. — А ты помнишь, как хрустели твои зубы? Помнишь, как обоссался, когда я тебя совсем легонько придушил? А ведь я видел тогда, что ты меня боишься, паскуда. А я не боюсь ни тебя, ни твоих обрезанных ублюдков. Эй, вы! — выкрикнул Иван на весь салон. — Это я говорю вам, поганым свиньям. Вы не жрете свинину потому, что вы сами свиньи! И скоро из вас всех сделают отбивную!

По салону пронесся испуганный ропот, а террорист, выкрикнув что-то на непонятном языке, выхватил пистолет и молниеносно навел его на Могилевского, но затем медленно, с усилием опустил.

— Не думай, что тебе удастся так легко отделаться, — наконец произнес он. — Сперва ты должен понять, что я пережил тогда, в снегу. Вы бросили подыхать на пустыре обычного торговца. Что ж, ваш замысел удался, тот торговец умер. С тех пор я стал тем, кем должен был стать, — воином великого джихада за освобождение моей страны от неверных. И я поклялся, что мне не будет покоя, пока хоть один из вас будет топтать землю Ичкерии.

— Ты поступил правильно, Аслан, — раздался громкий, уверенный голос Дениева. — Ты не должен его убивать. Этот человек нарушил права гражданина нашей страны, и мы будем судить его военным трибуналом, как того требуют условия военного времени. Подсудимый, выходите из автобуса, — приказал он Могилевскому.

Иван нехотя подчинился. Он медленно спустился по ступенькам, и террористы пропустили его. В лицо Ивану пахнул легкий ветерок, пропитанный едва уловимой горечью степных трав, но Могилевский ничего не почувствовал — ощущения его притупились, и им овладело странное безразличие. Следом за ним вышли подрывник и Дениев, приказавший сопровождающему его боевику остаться в салоне. Иван отошел на несколько шагов и обернулся. Он заметил, что у Дениева нет с собой оружия, кроме тяжелого армейского ножа на поясе. Подрывник сжимал в руках пистолет, но было заметно, что он умеет с ним обращаться далеко не так ловко, как со взрывчаткой. Иван внутренне напрягся — если ему выпадет еще один шанс, он его не упустит.

— Как мы поступим с ним, командир? — спросил Аслан.

Дениев пристально вгляделся в Могилевского, затем произнес:

— Вряд ли этот человек читал священные книги своего народа, иначе бы он знал, что их Бог заповедовал: «Око за око, зуб за зуб». Он издевался над тобой, но оставил тебе жизнь. Будет справедливо, ежели ты проделаешь с ним то же самое.

В глазах Аслана сверкнуло торжество, он на мгновение опустил пистолет, и тут Иван внезапно бросился на него.

Одной рукой Могилевский успел перехватить боевику руку с пистолетом, а другой тем временем нанес сильный удар в солнечное сплетение. Сержант никогда не занимался спортом профессионально, но за долгие годы практики он научился наносить некоторые удары не хуже опытного боксера. Террорист согнулся пополам, и Иван вырвал оружие из его сведенных пальцев. Ощущение холодной стали придало Ивану уверенности. Дорога была каждая доля секунды. Иван навел пистолет на Дениева:

— Руки вверх, ублюдок! И скажи своим бандитам, чтобы они стояли смирно, а то пристрелю!