Приблизительно так писали во всех театральных обзорах и комментировали в телевизионных передачах критики и признанные мастера театрального искусства.

Вот так. Иногда, чтобы красиво взмыть вверх, уходя в свой великолепный вираж, требуется опуститься на самое дно, до точки экстремума твоей жизни.

Глаша проснулась под утро, сама не понимая от чего и почему, как-то внезапно вдруг открыла глаза. Проснулась.

Рядом спал, лежа на боку и придерживая ее рукой за талию, тихонько посапывая Трофим. Глаша так любила это его мирное, уютное посапывание, словно отгораживающее их двоих от всех тревог мира.

И уже привычно, как случалось с ней всякий раз, когда она смотрела на него после расставания, пусть даже такого короткого, на сон, теплая, чувственная волна окатывала ее, словно омывая любовью и радостью.

Вот так. Уж несколько месяцев вместе, а она никак не привыкнет и все плавится в этой волне, как будто видит этого мужчину первый раз, и сердце переполняется счастьем – вот он.

Совсем скоро Новый год, который они понятия не имеют как и где будут отмечать, потому что такова их нынешняя жизнь – не знать на две-три недели наперед, когда, где и как они встретятся. Одно наверняка – встречать они будут вместе. В свете реалий, в которых они теперь существуют, – вместе, это уже большая удача.

Тогда, после нашумевшей премьеры Глафиры, после возвращения домой Андрея и Ольги, после того как закончился отпуск Трофима и пришла пора расставаться, они лежали в постели рано утром, перед его отъездом, смотрели друг на друга, задаваясь вопросом:

– Ты служишь в гарнизоне, в маленьком городке. Я то в Москве, то еще где, снимаюсь и ставлю спектакли, если повезет. И как это соединить?

– Будем считать это умеренными препятствиями, – улыбался ей Трофим, – будем приспосабливаться, подстраиваться. Выработаем правила и приобретем новые коммуникационные навыки.

– Вот эти самые коммуникационные навыки меня пугают больше всего, – усмехнулась Глафира.

– А чего пугаться, – в своей спокойной, рассудительной манере произнес Трофим. – Как говорит Ольга, могло быть и хуже. Я мог служить бог знает где – в Заполярье или вообще на Чукотке. Тогда да: жизнь по переписке, встречи пару раз в году. А так считай, что за околицей московской, рядом с тобой. Приладимся как-нибудь.

– Да, – согласилась Глафира. – Если на Чукотке, пожалуй, тогда был бы перебор романтизма.

Их очень сильно выручали юмор, легкое отношение к жизни и ирония, иначе бы совсем туго пришлось. Но и при всех позитивах было непросто.

Для того чтобы приехать в городок к Трофиму, Глаше требовалось получить от него вызов и оформить пропуск, но это почти ерунда, хоть и муторно и лишняя забота. А вот проживать там постоянно, ясное дело, у нее не имелось никакой возможности.

Буквально через месяц после возвращения в Москву из родного города она получила сразу несколько предложений от самых крутых театров, такой фурор произвела ее постановка «Дикой росы» на театральное сообщество. Обдумав все предложенные варианты, она подписала контракт с одним из самых известных театров страны. При этом договорившись с еще одним театром на последующую постановку у них. Вот такая работа.