Но четыре понтонных моста, за одну ночь наведенные нашими саперами под яростным огнем противника, работали под максимальной нагрузкой, по ним, как муравьи по шатким соломинкам, катили с левого берега на правый грузовики с гуманитарным грузом – продуктами, водой и медикаментами.

– Вот зачем было всё это взрывать? – вздохнул Леонтьев, когда после короткого разговора с военной полицией мы получили разрешение вписаться в колонну грузовиков с продовольствием, и его генеральская машина покатила по понтонному мосту. – Ведь у Киева не было выхода. Если бы они не капитулировали, мы бы спустили на город Киевское водохранилище. А теперь нам придется все это восстанавливать и кормить весь город. И это, когда самим жрать нечего. Ваша задача, майор, перестроить работу радиостанции…

– Я капитан, – осторожно поправил я.

Но он отмахнулся:

– Уже майор, приказ будет не сегодня-завтра. Однако слушайте внимательно. Ваши репортажи с передовой слушала вся армия, а когда вы пропали, мы получили от солдат тысячи эсэмэсок и звонков с вопросом, живы вы или погибли. Поэтому я хочу, чтобы вы вышли в эфир с рассказом о своем боевом ранении и пребывании в госпитале…

– Товарищ генерал, простите, что перебиваю, но в меня стреляли с нашего вертолета.

– Вы уверены?

– К сожалению…

– Гм… Однако… – Он приподнял генеральскую фуражку и погладил себя по залысине на затылке. – Ладно, всё равно. Главное не это. Главное, нам нужно срочно организовать свою не военную, а гражданскую теле– и радиостанцию для местного населения. Я вас для этого и забрал из госпиталя…

– Боюсь, я не справлюсь…

– Справитесь! – вдруг сказал он жестко, но тут же смягчил тон. – Это не предложение, а назначение. Вы работали на «Мосфильме», и ваше имя знают по фильмам и книгам. Это важно. Все местные журналисты нам не подходят, и всякие Шустеры и Евгении Киселевы – тем более. Да они и сбежали. Поэтому «Перший» телеканал возглавит Соловьев, телеканал «Украина» – Толстой, а вы возьмете на себя «1+1». Главное, срочно выйти в эфир с самыми мирными программами, успокаивающими население. Хорошо бы прямо завтра.

Мы уже ехали по Крещатику, разбитому нашими бомбежками или взорванному укропами буквально до основания – и слева, и справа громоздились горы битого кирпича и кусков бетона от зданий, бывших прежде роскошными отелями, торговыми моллами и дворцами, а теперь превратившихся в руины с проломленными крышами и выбитыми оконными проемами. А посреди мостовой, разбитой танковыми гусеницами, валялись ошметки знаменитых киевских каштанов…

К сожалению, или, как любит говорить генерал Леонтьев, «однако», сапер, потерявший полчерепа, и безрукий пехотинец оказались правы, несмотря на то, что ни на какой Брюссель или даже Варшаву мы и не замахнулись. Просто буквально назавтра после подписанной Юлией Тимошенко капитуляции на остовах разрушенных киевских зданий и на стенах уцелевших домов появились надписи углем, спреем и даже красками:

КИIВ ЗДАВСЯ – УКРАIНА НИКОЛЫ!

То есть «Киев сдался, Украина никогда!». Остатки украинской армии, отступившие в Житомирскую и Винницкую области, объявили о том, что не подчиняются киевским предателям. Во Львове, Тернополе, Ивано-Франковске и всех остальных городах и селах Западной Украины «самостийно» возник «усэнародний заклик в народне ополчення», всенародный призыв в народное ополчение, причем в это ополчение стали массово записываться даже женщины и подростки. Львовская радиостанция «Вiльна Украина» сообщила, что «рішенням Громадьского суду Незалежної Західної України зрадниця Тимошенко», то есть решением Народного суда Независимой Западной Украины предательница Тимошенко, подписавшая капитуляцию, приговорена к смерти и проклятию «на віки повіку». А в Полтавской, Сумской и Черниговской областях партизанские отряды имени Петлюры, Бендеры и Яценюка стали взрывать железнодорожные пути и вообще всё, что не успела взорвать отступающая украинская армия.