Генриетта лапкой дотронулась до Лили, и девочка посадила мопса себе на колени. Та улеглась, свернувшись клубком. Лили погладила ее и прошептала:

– Я сказала, что не очень талантливая волшебница, но вот что делать с тобой? Как думаешь, им стоит знать, что ты умеешь разговаривать?

– Если что, я скажу, что я не твоя, а Джорджи, – ответила Генриетта. – Что они тут делают? Пьесу ставят?

Посередине комнаты стоял драпированный золотой тканью стул, на нем сидела скучающая девочка. Ее волосы были уложены в высокую прическу, а на голове сияла тиара. Перед ней, держась за руки, на коленях стояли шесть девочек. Наверное, репетиция шла уже долгое время – никто из участников постановки не выказывал радости. Почти все дети шептались о Джорджи, а кто не шептался – готовился к танцам. По крайней мере, так показалось Лили.

– Музыку, пожалуйста! – крикнула высокая девушка в белом платье.

Девочки выпрямились. В противоположном углу комнаты Лили заметила пианино. Рядом два мальчика заиграли на скрипках, а девочка – на флейте. Все эти дети – волшебники. Поняв это, Лили поежилась: никогда раньше она не слышала заколдованную музыку.

– Встань сюда, – сказала девушка в белом платье. Она взяла Джорджи за руку и подвела ее к группке девочек.

«Наверное, это хозяйка дома!» – подумала Лили. Белое платье с зеленым ремешком отлично гармонировало с красивыми обоями и вазами с цветами, что были расставлены по всей комнате. Если бы Джорджи пришла в себя, то первым делом возмутилась бы, что на девушке нет корсета и, кажется, ни одной нижней юбки.

– Да это просто смешно. Появилась из ниоткуда – и, пожалуйста, сразу получила роль в нашем номере. Хотя всем все равно, так что ладно. Сойдет, – пробормотала одна из девочек.

Кора и Пенелопа, которые тоже собирались участвовать в шоу, не сводили с Джорджи презрительного взгляда, но та их даже не заметила. Она едва держалась на ногах, а глаза ее были устремлены в сад. Лили показалось, ее сестра что-то там высматривает. Или, возможно, у нее видение и она только что узнала будущее. Кора что-то прошептала, явно относящееся к Джорджи, но та и бровью не повела.

Услышав первые ноты, Лили вдруг с дрожью осознала, что музыка и будет финальным аккордом сложнейшего заклинания, которое волшебники-предатели создавали много лет. Дети в мгновение ока оживились, скука растворилась, шепот стих. В глазах Джорджи загорелся огонек – Лили не видела его уже много недель. Джорджианна выпрямилась, словно была марионеткой и кто-то сверху дернул за веревочки. Одну руку она дала Коре, другую – девочке с темно-рыжими волосами, и они закружились в хороводе. Лили сразу поняла, что в танце был свой, особый смысл. Музыка словно звала ее, и девочка заерзала на стуле, не зная, присоединиться ей к хороводу или нет.

– Не надо, – сказала Генриетта. – Это очень сильная темная магия. Крепись, не поддавайся ей. Ты только посмотри на них!

Лили понимала, что ей надо бороться, что нельзя позволить заклинанию втянуть ее в хоровод, но это оказалось сложнее, чем она думала. Ей сразу вспомнился театр: публика затаила дыхание, предвкушая разгадку трюка… Чувства были очень схожи. Лили барабанила пальцами по стулу в такт музыке. Генриетта спрыгнула с колен девочки и, когда Лили поднялась, зарычала.