– Мать уезжает девятого числа, – сказала я. – Полагаю, нам подойдет любая ночь после девятого…
Внезапно мне пришла одна мысль. Я улыбнулась – скорее, даже засмеялась в голос, поскольку Селина испуганно прошипела:
– Тише! Миссис Джелф услышит!
– Прошу прощения, – сказала я. – Просто я подумала… ну, есть одна особая ночь… если такой выбор не покажется вам глупым… – Она недоуменно вскинула брови, и я опять чуть не рассмеялась. – Двадцатое января, Селина! Канун святой Агнесы!
Но она по-прежнему смотрела непонимающе и после паузы спросила: день вашего рождения?.. Я потрясла головой и повторила: канун святой Агнесы! Канун святой Агнесы!
начала я, —
Селина слушала меня не понимая – не понимая! Я умолкла, и в груди моей шевельнулось странное чувство – смешанное чувство разочарования, страха и просто любви.
Но потом я подумала: да откуда же ей знать? Кто мог научить ее подобным вещам?
Все еще придет, все придет.
14 июня 1873 г.
Сегодня после темного круга осталась мисс Драйвер. Она подруга мисс Ишервуд, которая приходила в прошлом месяце для частной встречи с Питером Квиком. Она сказала, что мисс Ишервуд еще никогда не чувствовала себя так хорошо – и все благодаря духам. «Мисс Доус, нельзя ли попросить Питера помочь и мне тоже? – сказала она. – Мною владеет постоянное беспокойство, и я подвержена странным припадкам. Мне кажется, по своей природе я схожа с мисс Ишервуд и нуждаюсь в развитии». Она оставалась здесь полтора часа и получила такое же лечение, как ее подруга, хотя процедура продолжалась дольше. Питер велел ей прийти еще раз. 1 фунт.
21 июня 1873 г.
Развитие, мисс Драйвер, 1 час. 2 фунта.
Первый сеанс, миссис Тилни и мисс Ноукс. У мисс Ноукс боли в суставах. 1 фунт.
25 июня 1873 г.
Развитие, мисс Ноукс. Питер держит ее за голову, а я стою на коленях и дышу на нее. 2 часа. 3 фунта.
3 июля 1873 г.
Мисс Мортимер, раздражение позвоночника. Чересчур нервная.
Мисс Уилсон, боли. Слишком проста, на взгляд Питера.
15 января 1875 г.
Неделю назад все уехали в Уорикшир. Я стояла на пороге и смотрела, как погружают багаж, потом глядела вслед экипажу и видела руки, машущие мне из окошек. А потом поднялась в свою комнату и всплакнула. Матери я позволила поцеловать себя на прощанье. Хелен я отвела в сторонку и сказала: «Благослови тебя Господь!» Ничего другого не пришло на ум. Хелен рассмеялась – услышать от меня такое было странно.
– Увидимся через месяц, – сказала она. – Ты будешь мне писать?
Мы еще никогда не расставались так надолго. Я пообещала писать, но вот уже прошла неделя, а я так и не отправила ни единой строчки. Я обязательно ей напишу, но позже. Не сейчас.
В доме стоит небывалая тишина. Кухаркин племянник приходит ночевать здесь внизу, но сегодня все уже улеглись. После того как Вайгерс принесла мне уголь и воду, ни у кого никаких дел не осталось. Входную дверь заперли в половине десятого.