Помимо территориального есть еще стадный инстинкт, который заставляет нас держаться вместе и тосковать в одиночестве на необитаемом острове. У кого-то этот инстинкт развит сильнее, у кого-то слабее. Кто-то больший коллективист, кто-то меньший. Это находит свое отражение в политическом пространстве — коллективисты склонны к левым, социалистическим воззрениям, индивидуалисты — к правым.
Нам, впрочем, в данной книге важны не индивидуальные различия между людьми. Нам важно, что нас объединяет, какие общие особенности конструкции заставляют нас вести себя так или иначе. Нам интересны ситуации, когда нам кажется, что у нас есть свобода воли, а на самом деле мы являемся пленниками инстинктов. Рабами миллионолетних программ, которые управляют нами. А мы этого даже не замечаем.
Вокруг нас уже давно изменился мир, мы живем внутри техносферы, а вне его, попав в голом виде в дикую природу, довольно быстро погибаем. Но древние инстинкты никуда не делись. Они остались. Они работают и накладывают свой отпечаток и на наше поведение, и на всю техносферу — тот искусственный мир, в котором мы живем.
Дольник, Лоренц и другие этологи иллюстрируют это со всей ясностью.
Почему, например, цари сидели на тронах, стоявших на возвышении? — задается вопросом Дольник. Почему у кирасир на касках султаны, а в среде офицеров то и дело возникает мода на высокие тульи у фуражек? Отчего маленькие люди стремятся выглядеть выше, надевают обувь на высоких каблуках?
Оттого, что в природе большие пугают маленьких. Потому что они сильнее, и потому что маленький может поместиться внутри большого, то есть большой может маленького проглотить. Стремление казаться больше, значительнее, чем на самом деле, присуще многим видам. Некоторые лягушки и рыбы раздуваются в опасной ситуации, стремясь нагнать страху на противника своими размерами или хотя бы внушить им сомнения в возможности проглотить. Кобра, угрожая, раздувает «уши». Некоторые ящерицы расправляют ошейник вокруг головы. Кошка горбится и вздыбливает шерсть, стараясь выглядеть покрупнее.
Размер имеет значение! Потому что непроизвольно воспринимается оппонентом как значительность, как сила. Отсюда троны, короны, трибуны, пьедесталы и каблуки. Эффект визуального величия, действующий помимо сознания.
И наоборот, хотите унизить — опрокиньте. Поэтому перед королями и фараонами падают ниц или склоняют голову. Это поза принижения и покорности: «Смотри, я меньше тебя! А ты — значительно крупнее!..»
Почему люди стремятся стать начальниками и занять в социальной иерархии положение повыше?
Потому что социум — прямое продолжение стада с его иерархией, альфа- и омега-самцами. Чем ты ниже в стадной иерархии, тем хуже питаешься, тем меньше у тебя самок и, значит, шансов передать в будущее свой генетический набор. Быть низким плохо.
Почему мы отводим взгляд, стараясь не смотреть незнакомцу в глаза, и детей учим: «Не пялься на дядю!» Почему на дядю нельзя пялиться? Почему прямой взгляд в уголовной среде вызывает буйную агрессию в адрес смотрящего?.. Потому что прямой взгляд в животном мире — это вызов! Он запускает агрессию инстинктивно. И чем примитивнее особь, тем скорее.