– Да! – сжал кулаки великий преобразователь. – Я требую компенсации! И этой – как ее? – сатисфакции!

– Какой же? – чуть растерянно поинтересовался инопланетянин. – Много женщин и машин?

– Желаю, чтобы вы явились передо мной во плоти! – сладострастно изрек Семен. – Живьем чтобы!

– А-а, убивать будете! – с явным облегчением рассмеялся Пум-Вамин. – Вы тут вошли во вкус этого занятия – я давно заметил! Что ж, если это необходимо для вашего психического здоровья, то такой кровавый спектакль разыграть можно. Только наше руководство приняло иное решение.

– А шло бы ваше руководство, – мечтательно проговорил Семен, – к тибидахнутому тараху. А решение свое пусть засунет…

– Можно, я закончу? – вежливо, но твердо перебил Пум-Вамин.

– Валяйте! – милостиво разрешил великий воин. – Заканчивайте и отправляйтесь, для разнообразия, к тарахнутому тибидаху!

– Всенепременно! – пообещал инопланетянин. – Как только – так сразу. Для нейтрализации последствий нашего вмешательства решено продлить и усилить ваше влияние здесь.

– Я тронут, – демонстративно всхлипнул Семен. – Спасибо, други, – тапом вам в капу!

– Не кривляйтесь, Семен Николаевич, – очень серьезно попросил Пум-Вамин. – Теперь вы отвечаете за этот мир. Шансов, что человек его все-таки не разграбит, исчезающее мало.

– Из-за вас!

– Нет, – вздохнул инопланетянин. – Не надо обольщаться – главным образом из-за особенностей человеческой природы, из-за ее, так сказать, двойственности. Один из ваших ученых очень точно назвал людей непослушными детьми биосферы. А мы… Вам знакома поговорка, что на детях великих природа отдыхает? Так вот: на вашем сыне она отдыхать не будет.

– Сволочи! – простонал Семен. – Что вы с ним сделали?!

– Почти ничего, – заверил Пум-Вамин. – У него многое уже было. Нам осталось это закрепить и усилить. Ну, и добавить немного знаний – вы ведь сильно отстали здесь от достижений науки своего мира. Мужчины обычно хотят видеть в сыновьях улучшенное повторение самих себя, правда? Так вот: вы увидите.

– Я бы хотел увидеть другое… – Семен отвернулся к окну и представил, как крошит в капусту всех знакомых и незнакомых инопланетян. Когда же он вновь повернулся к собеседнику, то обнаружил, что оный отсутствует – напрочь.

Минут пять Семен лежал и скрипел зубами от беспомощности, досады, душевной боли, от необходимости принять какое-то (какое?!) решение. А потом за стенами вновь прозвучал рев мамонта, и Семен облегченно вздохнул, словно узнал об отсрочке приговора. Он встал, надел свою поношенную шерстяную рубаху, натянул мокасины и вышел на улицу.

Варя стояла возле поваленного забора, не решаясь переступить границу, которая всегда была для нее запретной. Появление своего друга-хозяина она приветствовала радостным сопением, урчанием и маханием коротким лохматым хвостом.

– Ну, дождалась? – рассмеялся Семен, отстраняясь от шершавого раздвоенного кончика хобота, которым мамонтиха норовила ощупать его лицо. – Давай, я разомнусь, а то залежался что-то!

Варя подняла голову, Семен подпрыгнул и повис на ее бивне, как на турнике. Он несколько раз качнулся вперед-назад, разжал руки и по-обезьяньи перепрыгнул на другой бивень. «Есть еще порох в пороховницах! – мысленно усмехнулся бывший ученый и сделал выход силой. – А я дурак!»