– Это была девочка. После гибели родителей она попала в детский дом и там умерла.

– Какая страшная судьба! – не удержалась я, ощущая, как холод пробежал по спине, и нервно взглянула на Артёма. Он сосредоточенно следил за дорогой, но лицо было бледным, а губы плотно сжаты. Я заметила, как дёрнулась его щека, и отвернулась к окну.

Тот день продолжился так же странно. Уже у нашего офиса произошло одно досадное происшествие. Мы поднимались по ступенькам, когда навстречу нам на крыльцо выпорхнули Ольга с Аллой, явно собираясь на обед. Вдруг девчонки недоумённо посмотрели вниз. Я оглянулась. К лестнице подбежал запыхавшийся пожилой мужчина. Справившись с дыханием, он протянул к нам руку и воскликнул:

– Танечка, господи, вот радость-то! Как хорошо, что я тебя встретил! Куда же ты пропала? Я столько раз тебе звонил, а телефон всё недоступен.

Поскольку мы стояли молча и, не считая удивлённых взглядов, никак не реагировала на его слова, мужчина немного растерялся и уже не так уверенно продолжил: – Подожди, ты что, меня не узнаёшь? Это же я, Виктор Андреевич!

– Товарищ, вы что-то перепутали. Здесь нет никаких Тань! – решила расставить точки над «и» Ольга.

– Неужто обознался? Не может быть… Простите… – дядечка совсем стушевался и отошёл в сторону. Перед тем, как зайти в офис, я обернулась. Мужчина всё ещё стоял в тени деревьев и смотрел в нашу сторону.

Вот и всё! До исполнения моих планов осталась каких-то пара шагов. А ведь я и сама до последнего не верила, что смогу это сделать! Как всегда, не обошлось без сбоев – вчера меня случайно заметил Виктор Андреевич. Впрочем, никакого урона это недоразумение мне не нанесло, но немного поволноваться заставило.

А теперь можно полностью сосредоточиться на предстоящей эффектной концовке. Конечно, жаль, что Владимир Колесников не увидит завершающего акта трагедии, но и так неплохо. Скоро ни от его семьи, ни от любимого дела не останется и следа. Грехи отцов падут на их детей!

Для большего эффекта не хватало присутствия ещё одного участника тех событий – шофёра. Теперь, когда бывший шеф умер, мужчина мог бы открыто признаться в подмене, на которую его заставили или уговорили пойти. Наверное, стоило бы съездить туда, где он сейчас живёт, и попытаться встретиться. Но поскольку финал приближался, я не могла покинуть город и решила просто написать письмо. А вдруг мне ответят?

Положив перед собой лист бумаги, я задумалась – надо было сообразить, как вызвать шофёра на откровенность. Мысленно перебирая всё, что о нём знала, я вспомнила тот единственный раз, когда видела его не на фотографиях – день аварии.

Моя память отлично сохранила испуганный, виноватый взгляд мужчины, когда он повернулся и заметил меня, лежащую на носилках. И неожиданно слова потекли сами собой. Я написала правду: что я – та самая девочка, которую он видел. Что у него остался последний шанс облегчить душу и рассказать о своей роли в давней трагедии и о вине Владимира Колесникова. Закончив, я даже не стала перечитывать письмо, быстро запечатала его и отнесла в почтовый ящик.