Билли не спрашивал, почему дети попрошайничают, но смотрел на них с серьезным выражением. Я поспешила увести его, а чтобы отвлечь, указала на астролога, сидевшего на деревянном стуле под высоким растрепанным зонтом. Билли даже щелкнул фотоаппаратом. Потом мы сфотографировали сапожника, делавшего сандалии из старых автомобильных покрышек. Вокруг разговаривали на хинди, урду, телугу, бенгальском и еще каких-то языках, в результате получалась мешанина столь же непостижимая, как и сама культура. Я ловила видоискателем чайные палатки, забитые мешочками с ароматными листьями, — щелк; торговцев специями, стоявших за открытыми мешками с кумином, — щелк; окутанную редким дымком лавку с ладаном — щелк.

Однажды я отыскала здесь лавку особенно соблазнительных благовоний и с тех пор каждый раз останавливалась — вдохнуть аромат пачули, мирра, роз. Мне так хотелось купить заткнутый пробкой пузырек чего-нибудь, унцию Индии — только для себя. Обычно я не пользовалась духами, но как чудесно было бы привезти в Чикаго что-то особенное, чтобы в серый январский день поднести флакончик к носу и вспомнить. Но жить приходилось экономно, и я всегда точно знала — даже если Мартин этого не знал, — сколько денег в жестянке из-под чая. Так и не овладев искусством торговаться, я довольствовалась тем, что фотографировала торговца вместе с его изящными бутылочками, улыбалась и шла дальше.

Мы подошли к прилавку, где старик с широким и плоским монголоидным лицом продавал тибетскую бирюзу, ловко перекидывая костяшки на счетах. Кожа у него напоминала дубленую шкуру, а отполированные камешки цвета морской волны были аккуратно вставлены в изящные сережки, искусно переплетенные ожерелья и широкие браслеты, и все это колыхалось вокруг него подобием шторы из бусинок. Увлекшись, я слишком поздно заметила Эдварда и Лидию, рывшихся в корзине с полудрагоценными камнями.

— Эви, дорогая!

Эдвард вежливо приложил пальцы к козырьку шлема.

— Решили, раз уж застряли здесь, заняться покупками.

— Чудесные камни.

Лидия провела ладонью по пестрой шторе из ожерелий.

— Вы когда-нибудь видели нечто столь же вульгарное? — Она взяла камень размером с перепелиное яйцо, заговорщически улыбнулась и, наклонившись, добавила: — Но вот эти великолепны. Поторгуюсь, куплю по дешевке, а оправу сделаю в Лондоне.

Эдвард одобрительно кивнул.

— Мама?

Я с благодарностью повернулась к Билли:

— Что, милый?

— Мы со Спайком учимся рыгать. Хочешь послушать?

— Э-э-э…

Билли продемонстрировал.

— Ух ты. Очень похоже.

— Спасибо. — Он застенчиво улыбнулся.

Лидия поморщилась, как будто ей преподнесли на тарелке бьющееся сердце.

— Нет, правда, Эви, о чем вы думали, когда везли в Индию ребенка? Такой милый мальчик. Ну зачем?

Я удержала готовую сорваться с языка острую реплику и перевела разговор на другую тему:

— Услышала недавно одну довольно любопытную историю и подумала, что, может быть, вы сумеете пролить какой-то свет.

— Конечно, дорогая. — Лидия моментально переключилась в соответствующий режим: — Что вы услышали?

— Один эпизод из индийской истории, имеющий отношение к Великобритании.