Этот древний обычай, называемый «сати», истинная мерзость, и меня просто передергивает при воспоминании. Британскими законами он запрещен, но предотвратить отдельные случаи совершенно невозможно. Да мы и не отслеживаем эти варварские обряды. Я стояла неподвижно у ревущего пламени, пока от гари не запершило в горле. Острый запах горящей плоти лишал сил. Крик исторгся из моего горла, когда, ближе к концу, самый близкий родственник покойного с остриженными волосами разбил почерневшие черепа, чтобы высвободить их души. С Фелисити они поступили так же?

Мой мозг разрывался, я не могла ни о чем думать. Сейчас, в начале жаркого сезона, зубы мои стучат, а тело дрожит, не желая согреваться. Чарли плачет и плачет, и мне не удается его успокоить.

Апрель 1858

Не могу избавиться от тех образов — мне снится сати; я просыпаюсь, и сердце колотится в груди. Теперь мне больно принимать деньги от этой семьи. Я не хочу растить Чарли на этой языческой земле.

Нужно отбросить гордость и написать матери.

Апрель 1858

Я во всем созналась! Рассказала о Фелисити, Джонатане, Чарли, сати — обо всем… Я попросила прощения за свое прежнее упрямство в самых уничижительных словах, какие мне только ведомы.

Я умоляла самым смиренным образом о позволении вернуться в Роуз-Холл вместе с Чарли. Я даже предложила последний компромисс — выйти замуж за любого по выбору матери мужчину и никогда ни на что не жаловаться.

Я заплатила фотографу, чтобы он сделал портрет Чарли, который мне хотелось отослать вместе с письмом. Я нарядила его в украшенное вышивкой крестильное платьице, поверх которого надела связанную мною желтую кофточку. Он улыбался в объектив фотографического прибора — ну кто бы устоял, увидев такое личико? Я заказала копию фотографии лично для себя. Временами я смотрю на нее поздним вечером, когда он уже спит, и моя рука блуждает по его улыбке, озорным глазкам и пухлым ручонкам. Я целую фотографию, но только с краешку, чтобы не испортить ее.

Я рассчитываю, что письмо прибудет в Англию через три-четыре месяца, и столько же будет идти ответ, хотя мать может ответить немедленно, если воспользуется телеграфом. Допускаю, ей понадобится какое-то время, чтобы обдумать мое обращение. Она получит то, чего всегда хотела, — послушную, удачно пристроенную замуж дочь, но при этом ей нужно убедить себя в собственном великодушии. У меня остается немного денег, я их откладываю, и к сентябрю их будет достаточно для переезда в Англию.

Фелисити и Джонатан умерли, и теперь Чарли — мой сын. Я воспитаю его английским джентльменом и буду рассказывать ему, какими смелыми и хорошими были его родители. Я никогда не позволю его обижать.

Май 1858

Теперь у него уже есть два передних зубика, они сверкают на фоне его гладкой шоколадной кожи. Он съедает столько, сколько могли бы съесть три малыша. Хаким даже стал готовить в новой кухне, делая нежные фрикадельки из ягнятины и чатни из тамаринда, которое так любит Чарли, а мой малыш в это время играет подле его ног.

Аппетит Чарли поражает. Я ограничиваю его порцию рисового пудинга, который Хаким готовит с шафраном и кишмишем; ей-богу, этот ребенок слопает целый горшок, если только ему позволить.