Его месть устроена безупречно.

Изнасилованием Рекс сам породил своего мстителя: в момент преступления две клетки слились и началась жизнь, которая росла в матке Грейс, плод последовал с ней в Чикаго, ребенок, рожденный втайне, вырос в Охотника на кроликов, который тридцать лет спустя вернулся и покарал преступника.

Чужак приближался широкими шагами.

Дождь лил на них, хлестал по кустам так, что те гнулись к земле. Вода текла по дороге, словно пленка темного стекла.

Охотник на кроликов не торопясь приставил нож к горлу Рекса и стал смотреть, как тот высокий мужчина замедляется посреди шага, расстегивает последнюю пуговицу пиджака, вытаскивает пистолет и вскидывает его одним мягким точным движением.

Охотник на кроликов не успел среагировать — он не понял, не смог осознать произошедшего.

Йона широкими шагами шел через дождь; прицелившись, он выпустил три пули Джордану прямо в грудь.

Отдача; последний белый свет дульного пламени сверкнул, словно маленький взрыв. Пороховые газы рассеялись в дожде, гильзы, звеня, упали на гравий.

От силы выстрела Давид шатнулся назад и тяжело упал на землю. Грохот выстрелов глухо прокатился между скалами.

Йона сделал последний шаг, целясь убийце в лицо, и ногой отбросил нож. Дождь лил на них, пузырился на земле. Давид Джордан лежал на спине и смотрел прямо на Йону.

— У тебя все же был пистолет, — удивленно сказал он.

Йона увидел у него на груди три входных отверстия, и понял, что жить Давиду Джордану осталось не больше пары минут.

Спасти его было невозможно.

Вода текла по бороздам дороги, унося с собой кровь.

Йона приставил дуло пистолета Давиду ко лбу и быстро обыскал его одежду. Потом поднялся и вернул оружие в кобуру.

Давид кашлянул кровью на бороду и посмотрел вверх, в черное небо. Из-за дождя у него появилось обморочное ощущение, что он стремительно уносится ввысь.

Рекс так и стоял на коленях посреди перекрестка. Йона хотел уложить его, но Рекс заупрямился.

— Самми, — выдохнул он.

— Он в безопасности, — сказал Йона и осторожно положил его на бок.

Рекс, с белыми губами, сотрясался всем телом, словно в лихорадке. Разорвав на нем рубашку, Йона увидел, как кровь вытекает из входного отверстия на животе. Вероятно, была повреждена почка. Рекс испытывал серьезный болевой шок, и ему грозил шок циркуляторный.

Зазвонил телефон; Йона увидел, что это Сага, и ответил, что сейчас ему говорить немного затруднительно.

— Это важно, — сказала Сага. — Я еще раз поговорила с Грейс и поняла, что Рекс — отец Давида Джордана.

— Но ведь он не участвовал в изнасиловании.

Давид лежал на спине, открыв рот, но все еще моргал, когда в глаза попадали капли дождя.

Первые машины экстренного вызова проехали мимо церковки. Синий свет наплывал сквозь дождь на темно-красное дерево.

Йона включил громкую связь и положил телефон на круглый камень, отмечавший обочину дороги.

— Ты меня слышал? — спросила Сага.

— Да, — ответил Йона, помогая Рексу согнуть колени, чтобы уменьшить давление в заполненной кровью ране.

— Может быть, теперь это не имеет значения, — сказала Сага, — но Давид Джордан не был плодом изнасилования, как они думали… он — плод любви.