Он сбавил скорость, въезжая на территорию завода. Слева стояли строящиеся заводские цеха, справа тянулся огромный стапель. Несмотря на раннее утро, на нем уже кипела работа. Минут пятнадцать ехали мимо строящегося гиганта, наконец впереди показался деревянный причал, на вбитых в дно толстенных сваях. Пришвартованный пароход издали показался совсем небольшим, но когда подъехали поближе, оказался и вовсе крохотным. Сапрыкин подрулил к трапу, помог выгрузить вещи.
– «Самсон», – прочитал название корабля Шамшулов, оглядывая низкие борта в пятнах ржавчины, – что за корыто облезлое!
– А не нравится – не плыви, – отозвался стоящий возле трапа старик в поношенной морской фуражке, расстегнутом кителе и свитере под ним, – невелика потеря и груза меньше – быстрее пойдем.
– Ладно, Евсеич, сбавь обороты, – сказал Назаров, – прошу на борт, товарищи.
Он попрощался с инженером, подхватил чемоданчик Белозерской и, подав ей руку, помог подняться по шаткому трапу. Кривокрасов, кивнув Сапрыкину, пошел следом. Позади всех, чертыхаясь, двигался старший инспектор.
– Девице – отдельная каюта, а вам, милые, в одной спать придется, – сказал старик, встречая их на палубе.
– Это как понимать…, – начал было Шамшулов.
– А как хочешь, так и понимай, мил человек, – отрезал Евсеич, – на борту я царь и бог, где скажу, там и будешь ночевать.
– Наш капитан, потомственный помор, Никита Евсеевич Кулаков, – представил его Назаров, – давайте размещаться.
– Вот-вот, размещайтесь, – одобрил капитан, – сейчас отваливать станем – с приливом пойдем, по высокой воде.
Кривокрасов прошел за Назаровым. Каюта была крохотная, на две койки и еще одна подвешивалась к потолку, наподобие гамака. На одной койке уже лежали вещи Назарова, Шамшулов бросил кофр на другую, уселся и с вызовом посмотрел на Николая. Тот пожал плечами – ссориться с инспектором не хотелось, а в гамаке он не спал с детства. «Вот и вспомню, как это делается», – подумал он. Пол под ногами задрожал.
– Отваливаем, – сказал Назаров, – не хотите в последний раз на Большую Землю взглянуть?
– Пожалуй, надо, – согласился Кривокрасов.
– Было бы чего глядеть, – пробурчал Шамшулов, расстегивая застежки кофра.
Матрос втащил трап на борт, соскочил на причал, сбросил петлю каната с кнехта возле носа судна, пробежал к корме, проделал то же самое и вспрыгнул на борт. Подрабатывая машиной, «Самсон» отходил от причала. Ширилась полоса воды, отделяя корабль от берега, кричали чайки над головой. Винт, поднимая со дна муть и отгоняя за корму щепки, обрывки газет и всякий мусор, толкал пароход к выходу из бухты. Кривокрасов закурил, поднес спичку Назарову.
– Долго плыть? – спросил он.
– Пять-шесть суток, если шторма не будет.
Евсеич проводил Ладу в каюту. Койка возле переборки, иллюминатор, привинченный к полу столик, шкаф. Капитан развел руками.
– Извиняй, красавица, если что не так. Корабль не пассажирский.
– Нет-нет, что вы, очень даже уютно, – успокоила его Лада.
– А ты что ж, ученый, или как? На Новую Землю-то зачем едешь? – полюбопытствовал старик.
– В лагерь, Никита Евсеевич.