— В публичном доме?! — выкручивая руку, выплюнула я. — Или как это называется?! Там, где женщины продают себя?!

— В питомнике, — прочеканил он. — Где женщин никто не спрашивает. В питомниках, Ева, мужчины покупают себе зверюшек. Таких, как ты. Запомни — ты — моя комнатная собачка.

— Но на этой комнатной собачке ты собрался жениться! — горячо возразила я.

— А это уже моё право, — моё второе запястье оказалось в плену его ладони, как и первое.

Резко он толкнул меня на стул, обхватил затылок и заставил посмотреть на себя.

Я тяжело дышала, он же был совершенно спокоен. Тронул пальцем уголок моего рта, стирая оставшийся соус.

— Предлагаю, всё же поужинать, — приказ. Он не предлагал, он приказывал. — Только вот я ошибся, — мягко помассировал голову и вдруг резко отпустил, толкнув меня к столу. — Сегодня ты была плохой девочкой, а плохим девочкам лакомство не положено.

Он взял из плетёной корзинки ржаную булочку с кунжутом и положил передо мной на тарелку. Рядом — два ломтика огурца и только после этого вернулся на своё место.

Схватив бокал, я залпом выпила вино. Глоток за глотком, пытаясь прогнать дрожь, страх и всё ещё не прошедшее тянущее чувство внизу живота. Анна мертва, Борис… Его люди отвезли меня не к нему, а в питомник и, судя по всему, получили за это хорошие деньги. А это значит…

— Несмотря на то, что я тобой крайне недоволен, — сказал Руслан, собирая с тарелки подливу куском такой же, как и у меня на тарелке, булочки, — я разрешаю тебе выпить ещё вина. Как понимаю, никогда раньше ты его не пила?

Прежде, чем я успела ответить, он опять наполнил мой бокал.

— Я не знаю, — призналась честно. — То, что я пила, было очень сладким и… — замялась. — И от него так не кружилась голова.

— Тогда пей, — уголок его губ приподнялся в какой-то недоброй усмешке, но я не предала этому значения.

Люди Бориса отвезли меня не к нему. А это значит… значит, что он, скорее всего ищет меня. И если найдёт…

— Когда мы поженимся? — я отпила большой глоток.

Вино… Оно мне однозначно нравилось. Особенно нравилось появившееся после него ощущение лёгкости, смелости и свободы. Хрустнула огурцом и тут же сделала новый глоток.

— Скоро, Ева, — Руслан покачал свой бокал. Кажется, он даже не выпил первый. Откинулся на спинку стула.

Я нахмурилась, понимая, что кухня приобретает расплывчатые очертания, лёгкость, что я чувствовала, становилась какой-то уж… сильной.

— Скоро — это когда? — не выпуская из рук бокал, встала, но не смогла сделать и шага. Прижала свободную ладонь ко лбу.

— Завтра или послезавтра, — услышала я голос Руслана и тут же очередной приказ: — Сядь на место, Ева. Сядь и допей вино.

Не споря, я послушалась. Свет лампы был каким-то непонятным, шкафчики как будто кривились. А в мыслях у меня только и мелькало: если Борис найдёт меня… если найдёт…

— Он не должен меня найти, — прошептала я, цепляясь за собственный подол. — Он не должен…

Слёзы вдруг подступили к глазам. Платье… Оно было такое красивое. И Анна. Она тоже была красивая, добрая. И ещё она…

— Это ещё что? — внезапно я увидела перед собой что-то тёмное.