- Не смотри на меня, - произнесла она, сглотнув, опустила глаза и принялась рисовать на одеяле пальцем короткие отрывистые линии и штрихи, словно пытаясь перечеркнуть что-то, мешавшее ей дышать в этот момент свободно.

- Я не верю в принцесс, - прошептал Донских, кусая губы, - но ты прекрасна всегда: с утра, после суток на ногах в больнице и даже пролив водопады слез из-за какого-то вшивого мудака, вроде меня.

Марьяна улыбнулась одними лишь уголками губ. Она пыталась вернуться к реальности и прислушаться к его словам. Похоже, мужчина собирался сказать что-то действительно важное.

- Смотри, что я принес. – Сергей одним рывком подтянул к себе пакеты. – Сейчас ты поймешь, почему я ушел - не мог явиться к тебе без этого.

- Что там?

- У меня здесь машина времени.

- Ее не существует. - Усмехнулась.

- Ошибаешься! – Он с улыбкой достал из пакета большой газетный сверток и протянул ей. – Открывай!

Девушка приняла сверток, подколотый сверху скобами.

Осторожно надорвав верхушку, она почувствовала сладкий запах, странный, но почему-то до боли знакомый. Не то ли яблоки, не то ли земляной пар… Или что может так нежно пахнуть? Почти как кусочек неба?

Нет, это был свежий аромат. Словно сам запах лета пробрался и наполнил собой всю палату. Она заглянула внутрь: в бумаге прятались цветы. Нет, не королевские сорта, достойные восхищения и преклонения. А обычные, скромные полевые ромашки! Зимой… Такие же юные, невинные и романтичные, какими они сами когда-то были с Серегой.

- Извини, вот нет на них тех мерзких маленьких жучков, которые вечно старались запрыгнуть тебе на руки, пробраться под одежду и противно щекотали. – Воскликнул Донских, глядя, как девушка освобождает от газеты свой букет и вдыхает его аромат. – Но вот лепестков – сколько хочешь! Можешь отрывать их и гадать, все равно ответ один – любит. Любит, как дурак последний! Любит тебя одну, да так, что башню сносит напрочь!

- Тебе кто-то заплатил, чтобы ты это сказал? – рассмеялась она, выглядывая из-за белых лепестков, приятно ласкающих нежную кожу ее лица, припухшую от слез.

- Нет, я ужасный циник, ломающий себя ради любимой женщины. – Он засунул рук в пакет. – Не сбивай меня, а то настрой пропадет. Забуду все, что хотел сказать.

- Тогда продолжай.

- Это тебе...

Перед ней на коленях стояла коробка с кефиром и круглая буханка еще горячего серого хлеба.

- Мне даже страшно подумать, где ты был, у кого стащил все это и как успел?

- Сейчас я все расскажу. - Сергей положил ей на колени связку ключей. – Это от моего мотоцикла. Обещаю прокатить тебя на наше поле летом. Уложу тебя на влажную от дождя траву, сделаю венок из ромашек, а потом выкину его к черту и буду любить тебя прямо там. – Он рассмеялся, увидев ее округлившиеся глаза. – Конечно, если ты мне позволишь. Еще я хотел бы сделать тебе яичницу. Помнишь, ту, чумовую, которая готовила нам Машка? Нам ведь тогда было так хорошо... И хотел бы найти дома тот самый старый вязаный свитер, в который мы помещались вдвоем и могли спрятаться от всего мира. Еще я должен сделать кое-что важное.