- Нет, - тихо произнес Филатов, наслаждаясь близостью с девушкой. Их разделяли лишь тонкий проводок и расстояние меньше метра.

- Евгеньич, наверное, специально слушает такое, чтобы не раздражаться от храпов на дежурстве.

- Милая, - наклоняясь к девушке, на ухо сказал Дима, - храп в реанимации – это просто музыка для ушей. Если храпят, значит - живы.

- А, ну точно, - рассмеялась она, чувствуя, как его дыхание обжигает ее кожу.

Женя наклонилась на стену и позволила молодому человеку вплотную приблизиться к ней. Филатов смотрел ей в глаза и чертил носом вертикаль в такт музыке. Ему было все равно, как это выглядело. Он чувствовал, что его тянет к этой девушке все сильнее, и страх быть застигнутым врасплох начальством отходил на второй план. Были только Он и Она. Все.

Женя улыбалась. А что? Они ведь просто слушали музыку. Близко-близко друг к другу. А остальные могли думать, что хотят. Особенно медсестры. Ведь Филатов остался за старшего. Понятно? Ее Филатов.

Они наслаждались этой внезапной близостью, говорящей без слов. Одну песню, вторую, третью. Забыв о заботах и долге: пейджер будто специально молчал, давая им еще немного побыть вместе. Рядом не было никого, на этаже стояла удивительная тишина. И их губы уже готовы были соприкоснуться, когда дверь в отделение вдруг распахнулась настежь, и в нее ворвался вспотевший мужчина с пакетами наперевес.

Он направлялся к ним быстрым шагом, нет, почти бежал. А зеленая больничная накидка развевалась на нем, словно плащ.

Дима снял наушник и обернулся.

- Я не пущу его, - прошептал Филатов, сжимая руки в кулаки.

- Пустишь, - выдохнула Женя, хватая его за ворот халата.

- Ни за что! – решительно произнес ординатор, намереваясь в секунду преодолеть одним прыжком несколько метров и оказаться у него на пути.

- Нет, - улыбнулась голубоглазая девушка с наушником в левом ухе и резко притянула его к себе.

Их губы встретились, и они ощутили дрожь, бывающую только в самый первый раз для двоих. Руки Димы повисли вдоль тела, но тут же взметнулись, чтобы обхватить лицо девушки покрепче. Он принял ее поцелуй с горячностью подростка, совершенно забывая о происходящем вокруг. Женина кожа пахла чем-то сладким, а на языке чувствовался привкус кофе. Эти ощущения захватили его, окутали теплом, разгорающимся сильнее и горячо пульсирующим по всему телу. Они не смогли оторваться друг от друга даже тогда, когда рядом с ними громко хлопнула дверь.

Сергей залетел в палату, бросил пакеты к ногам девушки и сам сел рядом на краешек кровати. Плащ из больничной накидки в последний раз подскочил в воздух и тихо опустился обратно на его спину.

- Привет! - как ни в чем не бывало, воскликнул он.

Марьяна медленно высунула глаза, а затем и нос из-под одеяла. Вслед за носом показались и распухшие от слез губы. Она поправила копну рыжих волос и уставилась на него.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Осторожно и нежно, будто боялся причинить еще и физическую боль. Девушка закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает дрожь.

Между ними вновь повисла тишина. Сергей не двигался, не выпускал ее руки из своей и молчал. Умирая от любопытства, она все же приоткрыла веки. Мужчина смотрел на нее боязливо и нерешительно. Он робко улыбнулся, и в его улыбке было столько боли, что ей сразу захотелось открыть то окно, которое выпустило бы его страдания и сожаления на волю.