Марьяна подошла к кассе, расплатилась за книгу и направилась к выходу.

- Павел Юрич, доброго дня, - женщина протянула ему свой экземпляр книги.

Камышев поднял на нее глаза. Безвкусно одетая, ничем не примечательная мадам с серым лицом в старушечьем линялом костюме.

- Кому подписать? – дежурно улыбаясь, спросил он.

- Марии. – Женщина скосила глаза, ухмыляясь. – Марии Федоровне.

- Хорошо, - весело пропел Павел, замахиваясь ручкой над белым листом.

- Павел Юрич.

- Да? – Он оторвался от книги и посмотрел на нее.

Женщина явно обдумывала, решаясь сказать что-то важное.

- Вы знаете, мне вот что непонятно. Я читала столько положительных отзывов на ваш роман, даже чересчур много. А по факту – читается трудно, у вас очень тяжелый слог. Многое было непонятно, и временами терялся интерес к чтению. Далековато вам, наверное, до Пелевина. И Роем не бывать. Вы уж простите, но не зашло мне.

- Бывает, - продолжая улыбаться, спокойно ответил Камышев и вернул подписанный экземпляр.

Но женщина почему-то не торопилась уходить.

- Вот эти имена в ваших книгах – чуть не из трех букв. И предложения. Не больше пяти слов. Таких много по всей книге. Это вы что, так текст экономили?

- Э-эм, - протянул Павел, растерянно почесывая затылок.

Его в данный момент волновал лишь один момент - он запамятовал, пил ли с утра таблетку от давления или нет. А еще успеет ли вечером к сыну на футбольный матч. А тут женщина, явно из ярых фанаток Булгакова.

- И женщина эта, которая появляется из ниоткуда. – Продолжала она. - Это что? Так надо автору? Можете мне объяснить данный момент?

Очевидно, что разговор с данным индивидуумом мог затянуться. Павел озадаченно сжал губы и оглянулся по сторонам в поисках спасения. Странное желто-оранжевое пятно сразу привлекло его внимание. Молодая женщина возле кассы. Она походила на танец подброшенных осенью в воздух листьев, на солнечный свет, отраженный красным, на гроздья рябины, налитые соком, среди окутанной снегом зимней природы. Ее движения были плавны, походка изящна и легка.

Они вдруг встретились взглядами, и она остановилась, прижимая к груди книгу.

Его книгу.

- Женщина? – переспросил Камышев у собеседницы.

- Да-да, - ответила Мария Федоровна. – Эта женщина, Миа, которая появляется из ниоткуда с пачкой сигарет «Красное яблоко». Я совершенно не поняла ее роли в книге.

Павел поднял руку, чтобы махнуть рыжеволосой докторше, но та, опустив глаза, уже быстро направлялась к выходу. Ему почему-то очень захотелось остановить ее. Во что бы то ни стало. Он застыл на секунду, терзаемый сомнениями. «Да или нет? Сейчас или никогда? - Все-таки, в его жизни проблем хватало и без нее. - Черт! Черт!»

- К черту женщину, - рассмеялся он и положил ручку на стол. – Простите, - и обратился к остальным ожидающим, - я должен на секунду отойти, сейчас вернусь.

Камышев спрыгнул со стола, за пару секунд преодолел расстояние до двери, перегородил дверь перед самым носом Марьяны и остановился, пытаясь перевести дыхание. Она отошла на шаг и дернула плечами, больше напоминая ему в эту секунду испуганного зверька или маленькую птичку, чем отчаянного медика, каким он ее запомнил.