На рабочем месте Парфенова не оказалось – взял отгул. Турецкий осторожно позвонил ему домой.

– На похоронах он, – сообщил жизнерадостный женский голос. – Дальний родственник… Решетов, знаете, главный футболист…

Мир тесен, так что вот вам и покойничек, господин Турецкий, отстраненно и безысходно подумал он. Метафизическая закономерность, преследующая его в этом деле, подтвердилась еще раз со всей своей железной неотвратимостью. Подозреваемый становится таковым только после смерти. Натуральный марш Турецкого… По трупам…

Но сполна насладиться мрачными мыслями Турецкому не позволил Меркулов:

– Саша, тебя срочно требует Реддвей. Он уже завтра может взять Линдмарка или Либмарка и требует твоего обязательного присутствия.

– Какого Линдмарка?! Какого Либмарка? А… может, Литтмарка? DT3, что ли?

– Тебе лучше знать. Командировку я уже подписал.

– Как, опять?!

– Не опять, а снова.

– Какого черта, Пит? Кто такой Литтмарк и какое отношение он имеет к Бруталису? – Регулярные перелеты из Мюнхена в Москву и обратно настолько измотали Турецкого, что он убедил себя в том, что практически утратил способность соображать.

– Не к Бруталису, а к Штайну, – пояснил Реддвей. – Ты же просил проверить сомнительные контакты Штайна в Германии?

– Было дело, – пришлось сознаться Турецкому. Только вот зачем он это просил?

– Я своим курсантам в качестве практического задания раздал по одному. Герр Литтмарк оказался единственным, чье поведение вызвало подозрения. Он потихоньку распродает свои фирмы, обращает недвижимость в деньги и ценные бумаги и вообще, похоже, собирается э-э-э… линять, я правильно сказал?

– Правильно, правильно.

– Кроме того, вокруг него вьется некая тележурналистка Гримм…

– Кто?!

– Ты ее знаешь?

– Еще бы!

Ну вот и Наталья объявилась, а то без нее даже как-то скучно было последнее время.

– Так вот, она, похоже, его шантажирует.

– Похоже или шантажирует?

– Сегодня через… – Реддвей глянул на свои мощнейшие «Сейко» в огромном зеленом пластиковом корпусе, – через три с половиной часа она нанесет ему официальный визит. А он, похоже, собирается ей заплатить, поскольку за последние три дня снял с нескольких счетов крупные суммы наличными, которые вместе составили ни много ни мало – два миллиона марок. Причем не почтовых марок. Он, знаешь ли, деньги собирает, он не филателист. Я правильно сказал?

– Отлично сказал. А чем она его шантажирует? – все еще не мог понять Турецкий.

– Если бы я знал, – пожал плечами Реддвей. – Поедем послушаем, аппаратуру уже подготовили, и на журналистку «жука» повесили, и на оконное стекло в кабинете Литтмарка тоже. Немецкую полицию пока ставить в известность не будем, только если услышим что-либо стоящее. А то вдруг она его бывшая жена и два миллиона – ее законные алименты.

– Смелая мысль, – без энтузиазма прокомментировал Турецкий.

К дому в живописном предместье Мюнхена подъехали за час до встречи в микроавтобусе «БМВ» с надписью «Сантехническая служба». Остановились метрах в тридцати. Турецкий вытащил из кармана пачку «Кэмела», Реддвей – жвачку «Чуингам».

Литтмарк был в кабинете, слушал Вагнера и тихонько насвистывал в такт мелодии – и музыка и свист прослушивались отчетливо.