Бойко попытался настаивать, но Парфенов, судя по грохоту, выставил его за дверь.

– Что будем делать, Александр Борисович? К делу это не пришьешь. Может, он что-то заподозрил? – занервничал Сикорский.

– Пусть еще раз сходит! – Турецкий был зол как сто чертей. Не мог Парфенов просто так вытолкать Бойко в шею. Неужели вправду унюхал ловушку? Бред, бред и еще раз бред! И дерьмо. – Сейчас я ему краткий курс театрального мастерства преподам. Будем продолжать! Пока он этого долбаного главного инженера не наколет или тот его не покалечит.

– Какое у вас расписание? – спросил связист, демонстративно обращаясь к младшему по званию Артуру, выказав таким образом презрение к Турецкому.

– Потолкается в вестибюле и минут через двадцать выйдет на улицу, к ларьку, купит сигарет. Мы должны проверить, есть ли хвост. Дальше – по обстоятельствам.

– Он что, не на работе?

– Сейчас не его смена.

В условленный срок Бойко появился у выхода из здания аэровокзала. Шагал не оглядываясь, на лице улыбка триумфатора. Турецкий ничего не сказал.

– Слежки нет, – отрапортовал Сикорский.

Возле ларька к Бойко шмыгнул какой-то беспризорник, возникший буквально из ниоткуда, сунул в руки бумажный сверток и исчез в никуда. Турецкий с Артуром и моргнуть не успели. Бойко застыл с выражением полного недоумения, победную улыбку смыло без следа. Турецкому это понравилось. Хоть какое-то утешение.

В бумаге помещались пятьсот «зеленых» и записка, написанная простым карандашом – аккуратными печатными буквами, по клеточкам. «Еще раз сунешься – заказывай панихиду».

Артур, оперируя двумя носовыми платками, разгладил газету, в которую было завернуто послание.

– «Московский комсомолец». Вчерашний номер. – Он понюхал. – Будете смеяться, но в нее рыбу заворачивали.

Ко встрече с Кирсановым готовились более тщательно. Поскольку импровизатор из Бойко вышел никакой, Турецкий проработал с ним порядка двадцати сценариев, что говорить и что делать, на случай, если… Проработал бы и сто, но Бойко начал путаться и подглядывать в шпаргалку – без нее ни бе ни ме. Пришлось ограничиться наиболее вероятными – разумеется, с точки зрения Турецкого, а не Кирсанова.

К гостинице «Россия» подъехали загодя, примерно за час до предполагаемого появления объекта "К". Бойко сидел белый как мел. Видно было, что он отчаянно трусит и с удовольствием отказался бы от всей этой затеи, но следователей боится еще больше.

«Едут, – доложил Денис, осуществлявший внешнее наблюдение. – Будут через пять минут».

– Пошел, – Турецкий подтолкнул Бойко к выходу. – Встретишь его в холле, когда он распустит своих волкодавов, как договаривались. Ничего не забыл?

Бойко не ответил и на нетвердых ногах побрел ко входу.

– Облажается как пить дать, – без видимого сожаления заметил Артур.

Турецкий надел наушники. Слышимость опять была на высшем уровне, только Бойко на сей раз помалкивал.

«Здравствуйте, Михаил Юрьевич! – Турецкий с Артуром переглянулись: есть контакт. – Я с вами пытался побеседовать по телефону, но вы уклонились».

«Когда? По какому вопросу?»

«По вопросу задержки рейса Москва – Мюнхен двенадцатого числа. Вы проявили себя человеком щедрым, но почему-то забыли меня. А я был свидетелем всех этих манипуляций и имею полное право на свою долю. Я так полагаю. Не хочу с вами торговаться, поэтому предлагаю поступить так: я рассказываю все, что знаю, а вы назначаете цену за то, чтобы стать эксклюзивным обладателем моей информации».