– Нет уж, спасибо! Только не забудьте, что официально я от всего откажусь.
То– то, сукин сын, послезавтра удивится, мстительно подумал Турецкий, глядя Леонову вслед.
РЫБАК
Рыбак думал, что этот принципиальный дурак сдаст его не задумываясь. Ему на глаза попадаться было нельзя, что же теперь делать…
Решетов орал и матерился. Пришлось его связать. Рыбак рассчитывал, что хозяин дачи все-таки сейчас утихомирится и тогда можно будет ему внятно объяснить, что он в его доме просто незваный гость, но скоро уйдет и…
Решетов изловчился и пнул его ногой в колено. Это было больно.
Рыбак вспомнил, как, выходя из Аникор-банка, он выбросил остатки скотча, будучи уверенным, что больше не пригодится, и криво усмехнулся. Опять все сначала.
– Не заставляй меня ломать тебе ноги, – просто сказал Рыбак и увидел в глазах Решетова ужас и бешенство одновременно.
– Ах ты сука! – успел сказать Решетов перед тем, как Рыбак залепил ему рот. – Думаешь, подстрахуешься?!
И тут он понял. Страховка! Страховка Марины…
ТУРЕЦКИЙ
На такой кривой козе, как неофициальные сведения Леонова, к Парфенову не подъедешь, мыслил Турецкий, перечитывая показания Бойко и в очередной раз ловя себя на том, что просто скользит взглядом по бумаге. Его надо отработать на предмет связей с Президентом Коми. И не факт еще, что они общались лично, возможно, был посредник. Лучше, конечно, Парфенова спровоцировать на контакт с Кирсановым. Спрашивается: как?
Можно отрядить к Кирсанову Бойко, он же сам хотел. Турецкий отложил бумаги и стал кружить по кабинету. Пусть скажет: так, мол, и так, он подслушал, как главный инженер разговаривал с Леоновым, а потом Леонов протрепался про тысячу баксов.
Рискованно. За Кирсановым нельзя наблюдать постоянно. Мало ли что он способен предпринять. Оставим на крайний случай. Можно с той же историей отправить Бойко к Парфенову. Тот обязан как-то прореагировать.
Бойко все еще сидел в кабинете Сикорского и активно клевал носом. Артур поил его кофе, взятым у Турецкого.
– Послушайте, Бойко! – Турецкий бесцеремонно подергал его за плечо.
– А?
– Вы должны помочь следствию. Я дам вам парабеллум…
Бойко с классикой знаком не был, но в соответствии с фамилией очень живо отказался.
Авиамеханика радиофицировали. Турецкий, чувствуя себя в аэропорту персоной нон грата, внутрь не пошел, светиться было совсем ни к чему. Сидел в машине и слушал вместе с Сикорским и специалистом-связистом. Слышимость была прекрасной: Бойко непрерывно шепотом матерился – очевидно, подбадривал себя.
– Он что, в школе не учился? – возмутился Артур. – Материться человек как следует не умеет, заладил одно и то же…
– Сейчас, – успокоил Артура Турецкий, – Парфенов преподаст ему урок.
«Здравствуйте», – прозвучал в наушниках робкий голос Бойко.
– И этот матерый человечище решил на Кирсанова наехать?! – снова возмутился Сикорский.
– Ша! – Турецкий приложил палец к губам. – Момент истины.
Бойко, запинаясь, изложил Парфенову суть своих притязаний.
«Да пошел ты к…» – Главный инженер не обманул ожиданий Турецкого. Великим и могучим он владел в совершенстве.