— Подойди и сядь рядом со мной, любимый. Я так рада, что мы одни. Я хотела бы провести всю жизнь наедине с тобой. Ты любишь меня, правда?

— Да.

— Сильно?

— Да, — повторил он улыбаясь.

Дженни долго испытующе смотрела на него, и ее глаза вдруг потемнели. Она отвернулась.

— Бэзил, я хочу сказать тебе кое-что, и это жутко тяжело.

— Что случилось, дорогая?

Он обнял ее за талию и притянул к себе.

— Нет, не надо. — Она поднялась и сделала пару шагов в сторону. — Пожалуйста, оставайся там. Я не смогу это сказать, если буду смотреть на тебя.

Он замолчал, задаваясь вопросом, что у нее на уме. Она заговорила отрывисто, словно это стоило ей неимоверных усилий.

— Ты уверен, что любишь меня, Бэзил?

— Совершенно уверен, — ответил он, стараясь улыбнуться.

— Просто я не хочу, чтобы на мне женились из жалости или чего-то вроде того. Если ты делаешь это, поскольку считаешь, что так надо, то лучше я останусь одна.

— Но почему ты сейчас так говоришь, Дженни?

— Я обо всем подумала. На днях, когда ты сделал мне предложение, я была так счастлива, что не могла рассуждать здраво. Но я так сильно люблю тебя и смогла посмотреть на все с другой стороны. Я не хочу причинять тебе боль. Знаю, что не принадлежу к тому кругу женщин, на которых ты должен жениться, и не хочу принуждать тебя. — Ее голос задрожал, и она заставила себя продолжить, а Бэзил, не шелохнувшись, вслушивался в каждое ее слово. Он не видел ее лица. — Мне надо знать, действительно ли у тебя есть ко мне чувства, Бэзил. И если нет, тебе достаточно об этом сказать, и мы расстанемся. В конце концов, я не первая девушка, которая попала в беду, и я могла бы справиться с этим, ты знаешь.

На мгновение он засомневался, и его сердце сжалось от боли. Вспомнился практичный совет мисс Ли и презрение матери. Теперь Дженни предложила ему возможность отказаться от брака, и разве не лучше было бы ухватиться за нее?

Свобода маячила перед ним, и он торжествовал. Пара легких слов — и он сможет оставить позади ужасный кошмар и начать жизнь с чистого листа, теперь уже став мудрее и лучше. Но Дженни повернулась, и в ее прекрасных печальных глазах он увидел невероятное беспокойство. В тошнотворной муке ожидания она едва могла дышать. Ему не хватило сил сказать правду.

— Дженни, не мучай себя, — судорожно выдавил он. — Ты и меня мучаешь. Ты знаешь, что я тебя люблю и хочу на тебе жениться.

— Честно?

— Да.

Она глубоко вздохнула, и тяжелые слезы заструились по ее щекам. Какое-то время она молчала.

— Ты спас мне жизнь, Бэзил, — сказала она наконец. — Я решила, что если ты не захочешь на мне жениться, то я покончу с собой.

— Какую чушь ты несешь!

— Я говорю серьезно. Я не смогла бы это пережить. Уже все продумала: я дождалась бы темноты, а потом отправилась на мост.

— Я приложу все силы, чтобы стать тебе хорошим мужем, Дженни, — пообещал он.

Но когда Дженни удалилась, Бэзила, совершенно разбитого, охватил приступ неконтролируемой депрессии. Он вспомнил, как мисс Ли сравнила жизнь с игрой в шахматы, и теперь с горечью вспоминал каждый ход, который следовало сделать иначе. Снова и снова он думал, что если бы действовал по-другому, все могло завершиться хорошо. Но каждый раз в итоге партии выходило, что совершенно не важно, как поступить, все равно становилось ясно, насколько зловещие последствия его ждут. Ни один ход не поддавался исправлению, но в момент совершения почему-то представлялся незначительным. Сама игра была несправедлива, ибо ее суть постоянно скрывалась под маской тривиальности. А потом Бэзилу и вовсе показалось, как будто выбора никогда и не было, он чувствовал себя беспомощным во власти силы более великой, и судьба, обретшая раз в жизни явные и отвратительные очертания, руководила каждым его шагом, словно он был марионеткой. Теперь перед ним вырисовывалась мрачная и тоскливая жизнь, и даже ребенок, мысль о котором грела его больше всего, не мог его утешить.