Надеясь на чудо, она села ждать и, зная расписание поездов, в мучительном томлении отсчитывала время, за которое пассажир успевал добраться домой после прибытия на станцию. Проходил вечер, и поезда прибывали один за другим, но Бэзила все не было. Когда ушел последний поезд, ее охватило отчаяние — муж точно не появится. Дженни поняла, что это действительно конец, и отбросила ту крупицу надежды, которая одна и поддерживала ее. Она снова увидела его лицо, искаженное ненавистью, с которой он бросил ей горькие слова презрения, и вздрогнула. От всей души Дженни жалела, что не закрыла глаза на проделки Бэзила, ибо теперь была бы рада удержать его подле себя без надежды на взаимность. Она отдала бы целый мир, только бы не слышать от него признание в любви к миссис Мюррей, которое вырвала у него сама. Подозрение, терзавшее ее ранее, было куда лучше этой ужасной определенности. Она предпочла бы вытерпеть что угодно, лишь бы не потерять его совсем. Она была бы счастлива хоть иногда его видеть, только бы не потерять. Уж лучше умереть.

Ее сердце вдруг затрепетало. Уж лучше умереть… Вот и нашлось решение для всех проблем. Было невозможно жить с этой болью. Несчастье раздавило ее: насколько лучше было бы умереть и ничего не чувствовать!

— Между ними нет места для меня, — повторила она. — Я только мешаю.

Вероятно, умерев, она могла бы оказать Бэзилу последнюю услугу, и он, быть может, испытал бы сочувствие к ней. Быть может, он раскаялся бы в своих словах и пожалел, что не был добрее и терпимее. Она понимала, что, продолжая жить, не заслужит его любовь, но кто знает, какие чудеса способна сотворить ее смерть? Искушение охватило ее, и овладело ею, и подчинило ее себе. Невероятное волнение поднялось в груди бедной женщины, и, собрав в кулак последние силы, она без колебаний встала, надела шляпку и вышла. Дженни шагала быстро, странным образом ободренная решением, завораживавшим своей неимоверной притягательностью, ведь она ждала успокоения и избавления от страданий, разрывавших сердце сильнее самой страшной физической боли, которую она когда-либо испытывала. Она пришла к реке, молчаливой и мрачной в такой же мрачной и молчаливой ночи. Поток воды казался угрожающим и холодным. Но Дженни не боялась: если ее сердце и билось быстро, то от пугающей радости, ведь конец мучениям был близок. Она радовалась, что ночь выдалась темная, и благодарила Бога за дождь, удержавший дома любителей слоняться без дела. Она направилась по бечевнику к месту, которое давно знала: год назад оттуда бросилась в воду женщина, потому что там было глубоко и берег резко обрывался. Дженни часто проходила мимо этого места с легкой дрожью. Однажды в шутку она сказала, что гуляет по чужой могиле. По направлению к ней шел человек, и она спряталась в тени около стены, он миновал ее, не заметив. С деревьев струями лилась вода. Дженни добралась до нужного места и осмотрелась, желая убедиться, что рядом нет ни души. Она сняла шляпку и положила ее на землю под стеной, чтобы она намокла как можно меньше, потом без колебаний отправилась на берег. Она не испытывала никакого страха, всего миг смотрела на мутную безжалостную воду, а потом дерзко бросилась в нее…