Кэт провела пальцами по зарубцевавшейся коже. Опять вспомнилась боль, изнутри рвавшая ее тело…

Кинулась в комнату, стала перебирать книги, стопками лежавшие на журнальном столике, на подоконнике, на полу.

Как же там было?

«Мифологическая энциклопедия» оказалась тяжелой и неповоротливой, тонкие страницы соскальзывали с пальцев.

… Оборотни, они же ликантропы, принимающие волчий облик, они же волколаки (в славянской мифологии), они же вилктаки (в литовской мифологии), они же вервольфы (в немецкой и англосаксонской). Кицунэ, тануки, аниото, ругару…

Книга свалилась с колен.

…Бывают врожденными или обратимыми. Врожденные подвержены родовому проклятию, обратимые – ставшие оборотнями в силу обстоятельств, чаще всего после укуса оборотня…

Укуса оборотня! Рука запульсировала не существующей уже болью.

…Врожденные могут контролировать свои превращения в волков, обращенные становятся зверями и живут в таком обличии всю жизнь, пока…

Пока…

Пока укусивший их оборотень не умрет.

Кэт бросилась в спальню, стала срывать с вешалки рубашки и брюки. Пальцы почувствовали мягкий шелк единственного платья. Короткое, зато с длинным рукавом. Про сумку даже не вспомнила. Надела кеды и выскочила на улицу.

Старые дома противоположной стороны улицы Вокечю с усмешкой глянули на нее.

Неправда! Все будет по-другому!

Она пробежала вверх, повернула в сторону Замковой улицы. Камень тротуара болью отдавался в пятках, эхо гуляло в узких проулках. Купола Пятницкой церкви ослепили. Дальше Кэт бежала, не отрывая глаз от бросающейся под ноги дороги.

Университетская улица. Вход в запутанные лабиринты университетских дворов. Двор Аркад. Двор Даукантаса. Двор Мицкевича. А вот и их двор Даукши.

– Не торопись! – попытался кто-то перехватить ее за руку. – Занятий не будет!

По инерции она еще сделала вперед несколько шагов, оглянулась.

– Профессор заболел!

Она поискала глазами того, кто это сказал. В узком прямоугольнике двора, словно издеваясь над ней, все носилось:

«Заболел!» – от окон.

«Заболел!» – от дверей.

«Заболел!» – от камня мостовой.

– Мы в парке волка видели. С утра туда отправили егерей. Парк оцепили, никого не пускают.

– Профессор все время с нами был, все про ясень толковал. Киплинга зачем-то вспоминал. А потом… помнишь, он внезапно появился? На нем еще костюм как будто помят был. Стал кричать, чтобы мы не вздумали расходиться да не выпускали из рук палки. Чтобы в случае опасности… Вот вам и мифология…

– Конечно, оборотень! Кому еще здесь быть?

Кэт прошла сквозь топчущихся на крыльце первокурсников, узкой лестницей поднялась на второй этаж.

Надо все рассказать. Узнать, что с профессором. Но если… Если она стоит здесь, значит, яд от укуса уже не действует, значит, профессор… мертв.

Дышать стало тяжело. Кэт прислонилась к перилам, ладони неприятно вспотели.

«Ты способна полюбить? Меня?» – прозвучал в ушах знакомый голос.

«Как ты считаешь, за что можно отдать свою жизнь?» – «За любовь!»

«Только почему-то этот представитель своего проклятого рода решил, что его спасет любовь, – зазвучал в ее голове другой голос. – Как в свое время Барбара отвела проклятие от мужа, так и твоя любовь, глупая девушка Катя, должна была перевести проклятие на кого-нибудь другого».