Новый приступ боли выстрелил по всему телу, вонзившись в мозг. Кэт изогнулась, внезапно увидев прямо над поляной еще не до-зревшую кособокую луну. Это было странно уже потому, что весь день пасмурное небо норовило разразиться дождем, и вдруг – такая чистая, ясная луна!

Разбросанный костер стал подбирать сухие веточки вокруг. Утоптанная земля пахла множеством человеческих запахов. Так хотелось бежать за ними, все сильнее и сильнее проникаясь грядущей охотой. От распирающего грудь желания Кэт задрала голову вверх, почувствовала, как уперлась в шерстяной загривок, и коротко завыла на этот желтый, волнующий ее блин.

Волчий вой заставил убегающих студентов поторопиться.

Кэт пришла в себя оттого, что ей стало холодно.

Сентябрьская ночь вяло перетекала в ранний рассвет. Погасший костер был подернут росяной дымкой. Испуганная пичуга чиркнула, помчалась прочь, задевая крыльями ветки деревьев.

Лежать было и удобно, и неудобно. Что-то жесткое давило в бок и сжимало руку. Девушка приподнялась. С плеча соскользнула куртка.

Ночные события ярко встали перед ней, и она в панике вскочила.

Волки. Боль. Луна…

Она была на поляне. Той самой, где вчера собирались студенты. У ее ног лежала знакомая светлая куртка. А плечо до локтя было обмотано тряпкой. Кэт в панике стала отряхивать себя, словно вчерашний ужас с обращением в волка можно было смахнуть ладонью. Лес настороженно смотрел на ее кружение по поляне. Под ногу попалась куртка, служившая ей этой ночью одеялом.

– Ай!

Деревья эхом вернули ей крик, и Кэт бросилась бежать. Пичуга юркнула в кусты и затаилась. Несколько минут лес был тих, а потом на поляну вышел Николай, босыми ногами он бесшумно ступал по опавшей листве. Проклятый из рода Радзивиллов поднял брошенную куртку и долго держал ее у лица, вдыхая быстро ускользающий запах человека, который провел под этой курткой ночь.

После всего пережитого в парке странно было видеть лица людей. Они толпились на остановке, ожидая автобуса, хмурые, сонные. Из-за спин взрослых вперед пробивались дети, носились около застывших фигур, взвизгивали. На вздрагивающую Кэт с перебинтованной рукой поглядывали с неудовольствием. В грязной рубашке, без куртки…

Кэт сжала губы и пошла пешком. Вильнюс – город небольшой, здесь куда угодно можно добраться своими ногами. Про забытую в парке сумку вспомнилось с ленивым безразличием. Ключи от квартиры лежали в кармане джинсов, остальное было неважно.

Дома она надолго застыла перед зеркалом в прихожей. Все, как прежде, – лицо, волосы, руки, ноги. Человек. Но отчего же ей кажется, что в какой-то момент она была волком? И неужели это может повториться вновь?

Ее качало из стороны в сторону, хотелось закрыть глаза и упасть. Но стоило ей смежить веки, как вспоминался лес, под мягкими лапами шуршала листва. По телу пробежали мурашки ночной боли.

Не может быть!

Кэт вбежала в ванную, захлопнула за собой дверь, закрыла замок. Зачем-то погладила его, словно накладывала дополнительное защитное заклинание. Но ведь в квартире она была одна!

Сорвала с руки повязку. Это была светлая тряпка. Секунду держала в кулаке, но вдруг, вскрикнув, бросила под раковину. На руке когда-то была рваная рана, словно провели несколькими когтями разом. Или зубами. Неровные края еще бугрились, но рана зажила, оставив после себя некрасивый след. Давно зажила.