Машина медленно катила по заросшей улице, переваливая через жгуты стеблей плюща, продираясь сквозь спутанную траву и куманику, поднимая в воздух тучи насекомых. Через пару кварталов Розалинда притормозила и посмотрела в зеркало заднего вида. Как всегда, человечьим духом в этих краях и не пахло. Развернувшись, она поехала по заросшей подъездной дорожке к дому — с виду такому же заброшенному, как и соседние, и остановила машину так, чтобы от посторонних глаз ее скрывали свисающие ветви инжирного дерева.
— Знаете, — сказала она, — Я даже не помню, когда мы в последний раз ездили сюда днем.
Фосс сзади хмыкнул:
— Ты ведь полагаешь, что нам надо работать, работать и еще раз работать. По-твоему, если мы уходим домой до полуночи, нам живется слишком легко.
— Нет, Ганс, — улыбнулась Розалинда. — Я так не считаю.
Она распахнула дверцу. В воздухе стоял запах пышной листвы и диких цветов. Пели птицы, легкий бриз шевелил кудзу, заполонившую лужайку перед домом. Вдали, на фоне океана, виднелся смутный серый силуэт Каталина-Айленд.
— Думаю, мы заслужили отдых, — продолжала она. — Одна беда: я, кажется, разучилась отдыхать. То есть, после прошедших десяти лет это, словно… словно психологический вакуум. Не пустое пространство — пустое время.
— В дзене различают состояние, именуемое "дхьяна", — сообщил долговязый Баттеруорт, выбираясь с заднего сиденья.
— Да неужели? — Розалинда кисло взглянула на него. Майкл, ты собираешься подробно разъяснять нам его суть?
— Объяснять? — Он одарил ее слабой, иронической улыбкой. — Я могу рассказать, как достичь его. Хотя тебе наверняка не понравится. Для этого нужно стать мягче.
Фосс окинул их взглядом и ухмыльнулся.
— А приятно посмотреть, как вы оба стараетесь показать, что еще не разучились быть людьми.
Розалинда рассмеялась. Ей было хорошо. Она только сейчас осознала, сколь давно в последний раз имела возможность хоть на несколько минут бросить все, пошутить, расслабиться…
— А ты, Ганс, полагаешь, что я стала нелюдью?
Фосс напустил на себя шутливую серьезность:
— Мне, Розалинда, полагать — не по чину и не по характеру.
Выйдя из машины, она подошла к Портеру, копавшемуся в багажнике.
— Джереми! Выскажи свое непредвзятое мнение! Я, как начальник группы, не человечна?
Вынув из багажника алюминиевый кейс, Портер поставил его в высокую траву и призадумался, как обычно, подвергая вопрос тщательному рассмотрению.
— Я бы сказал, что нет. Не человечна ты лишь в общении с ненашими.
— Например, с Хортоном, — заметил Баттеруорт. — Или с этим типом. Ревизором, которого он сегодня приводил.
— Ричард Уилсон?
Пробравшись сквозь траву и виноградник к парадной двери, Розалинда открыла ее и отключила обе системы сигнализации. По давней привычке она, прежде чем войти, быстро оглянулась, но вокруг по-прежнему было тихо: ни движения, ни пешеходов, которые могли бы наблюдать за ней или просто заметить.
— Возможно, я ему немного нагрубила, — сказала она подошедшим спутникам, входя в разрушенную прихожую с заляпанным грязью ковром и побуревшим от сырости стенами. — На самом деле он того не заслужил. Он не был так плох, как большинство ревизоров. Просто мне не хотелось, чтобы он был. Особенно сегодня.