Такая чрезвычайно пестрая картина была полной противоположностью национализму XIX века, и XIX не понял и не стремился правильно ее понять. Тогда и возникло представление об этой эпохе и об империи как о воплощении несбалансированности, раздробленности, разброда и хаоса. Тот, кто хочет попять, чем в действительности была Старая империя, должен полностью отрешиться от такого предвзятого представления. Принципом ее была не раздробленность, а многообразие. Многообразие не было кем-то рационально спланировано, оно было обусловлено исторически. В нем проявились остаточные черты и последствия более ранних исторических процессов, но ему были присущи также отдельные особенности, отражавшие действительные различия между городом и деревней, между условиями жизни в крупных и мелких территориальных образованиях, между феодальными владениями, существовавшими издавна и возникшими сравнительно недавно, между тем, что было самодостаточно в своем существовании, и тем, что являло собой фундамент государственности. Такое разнообразие больше соответствовало сложившейся структуре, чем единый ранжир, неизбежно навязываемый большим национальным государством. Таким образом, это было не единое и неделимое государство, но и по федерация с присущим ей четким разделением центральных и федеративных элементов. Скорее всего это было исторически возникшее подвижное многообразие ряда прочных опор, в центре которого находилась фигура императора. Такой была Священная Римская империя германской нации в новое время.

Реформа конца XV — начала XVI веков во времена правления Максимилиана I и Карла V привела в движение все сословия и субъекты империи. После этой реформы империя представляла собой хорошо организованную систему. Рейхстаг», в которых участвовали курфюрсты, князья, города, крупные и мелкие князья церкви — все субъекты империи, кроме рыцарей, были тем местом, где делалась большая политика, и эта политика не была такой уж неэффективной, как стало принято считать в более поздние времена. Следует, конечно, согласиться с тем, что этой политике не хватало динамизма современного государства. Империя была разделена на десять имперских округов, которые выполняли как функции органов, исполняющих имперские законы, так и функции региональных представительств субъектов империи данной местности. Эти институты играли немалую роль в экономической, а в некоторых аспектах и в социальной жизни регионов, хотя значение их в различных регионах было весьма неодинаковым. И собственно «Империи» — Франконии, Швабии, Рейнской области — роль их была весьма значительной, возникшие позднее ассоциации округов были ареной весьма активной политической деятельности. Рыцари, не представленные в рейхстаге, имели собственные региональные организации: рыцарские округа и кантоны. Существовала имперская судебная палата, работа которой часто была организована из рук вон плохо, и тяжбы в этом суде затягивались порою на десятилетия. Но она играла немалую роль в этой системе, символизируя собой единство правового пространства империи. Существовало немало других имперских институтов, работавших частью эффективно, частью же являвшихся застывшими реликвиями былых времен, как, например, съезд курфюрстов, съезд депутаций, съезд, имперских округов, имперская военная организация и пр. Империя зримо присутствовала и проявляла себя везде и повсюду: в Вене, столице и резиденции императора, во Франкфурте-на-Майне, где происходили выборы и коронация императора, в Аугсбурге и Регенсбурге, где собирался рейхстаг, в Шпейере и Вецларе, где заседала имперская судебная палата, в Ахене и Нюрнберге, где хранились символы власти императора. Дворец Хофбург в Вене, собор и старая ратуша во Франкфурте, ратуша в Регенсбурге, сотни императорских орлов на гербах и печатях — империя, воплощенная в этих символах, везде и всегда находилась перед глазами немцев. Бесспорно, эта организация была незавершенной и несовершенной, она навсегда осталась конгломератом старых и новых институтов, конгломератом, в котором уравновешивалась партикулярная и общегосударственная необходимость. И все же это была организация, ома жила и выжила, не лишив ни одну из своих составных частей нрава на существование.