Водичка в Баренцевом море очень холодная, даже летом. А на глубине пяти метров не прогревается никогда. Обогреваемые гидрокостюмы позволяли не замерзнуть вусмерть – но ощущение было мерзейшее. Представьте, что вы в час пик едете в переполненном даже не автобусе, а открытом кузове грузовика – причем не в Москве, а в Норильске, да еще зимой и в пургу. Получите примерную картину, как себя чувствовали мы.
Одно лишь было хорошо: обнаружить нас было решительно невозможно! Не было в этом времени ни соответствующих технических средств, ни отработанной тактики. Ну, если только поставить в угрожаемом месте на берегу часового с ящиком гранат, которые кидать в воду через произвольные интервалы.
Было тесно, очень холодно и мокро, не спасал даже обогреваемый гидрокостюм. Вот уже два часа мы подбираемся к своей цели на глубине пяти метров.
Вскоре подошли к противолодочной сети, которая закрывала проход к порту, преодолев ее без проблем, так как ячейки были больше, чем диаметр нашего транспортного средства. Мы направились в глубь фьорда к портовым сооружениям. Иногда подвсплывая к поверхности и беря правильное направление, мы двигались дальше. Не доходя до города примерно километр, мы разделились, одна пара на правую сторону города, другая – налево. Вскоре мы пристали к маленькому островку, который находился позади Киркенеса на левой его стороне, в трехстах метрах от маленького заливчика, который врезался в город. Оставив своего коня, мы стали пробираться под водой к порту. Еще на подходе к нему мы заметили большой транспорт, примерно четыре-пять тысяч тонн, стоящий под разгрузкой. В заливчике находился другой на полторы-две тысячи и пара каких-то вооруженных корабликов.
– Муха, ты пробираешься в заливчик и ставишь маячок под пирсом, потом вон к той площадке, которая заставлена ящиками, тюками и всяким барахлом. А я обойду мысок и установлю маяк на том крупном транспорте и на пирсе с каким-то оборудованием, но ближе к портовому крану, чтобы и ему досталось. Потом встречаемся на островке.
Вдруг вдалеке раздались выстрелы, но тут же оборвались.
– Товарищ капитан, а это не наши засветились?
– Не знаю, Муха, не могли они так подставиться, да и стрельба стихла.
– Тогда что это было?
– Не знаю, ладно, пошли, время идет.
Подплыв под водой к транспорту, я прикрепил первый маяк под кормовым свесом, где он был незаметен с палубы. А вот выбраться на пирс долго не удавалось, было слишком людно. Пришлось проплыть дальше вдоль пирса и найти менее людное место. Проплыв еще метров двести, я обнаружил подобие пролома в пирсе, наверное, сюда попала бомба во время бомбежки, здесь-то я и выбрался на пирс, предварительно притопив акваланг. Осторожно поднявшись и прячась за грузами, я стал подбираться ближе к крану. И когда оставалось метров двадцать пять, на меня из-за ящика, неожиданно для нас обоих, вышел солдат. У него отвисла челюсть, и ужас застыл в глазах при виде кого-то в черном. Он стал судорожно сдергивать винтовку с плеча, но не успел, мой нож опередил и вошел ему в горло. Захрипев и схватившись за рукоять, торчащую из горла, он повалился на землю. Подхватив его, чтобы не сильно гремел, я затащил его за какие-то тюки, накрытые брезентом. Этим же брезентом накрыл труп. Вот черт, так и нарваться можно, бывает же такое, когда долго сидишь без практики. Чуть все навыки не подрастерял. И что он тут делал? Интересно, скоро ли его хватятся? Пока тихо, никто его не зовет. Надо двигать дальше. Крадусь еще более осторожно. Вот и кран, до него метров десять открытого пространства, которое надо проскочить. Однако тут торчал еще один фриц. Как же его отвлечь? Кручу головой в поисках чего-то наподобие камня. Ага, вот этот костыль для шпал подойдет. Подобрав костыль, изо всех сил забросил его подальше за ящики, моля, чтобы он ударился обо что-то, не попав на тюк. Немец вскинул винтовку сразу же, как услышал глухой удар о доску, куда, видимо, попал костыль.