(и Ричард едва не умер)

Она произнесла его имя. Джек уцепился за это. Она добралась до окна. Она произнесла его имя. Даже представить себе, что она умрет… невозможно, невероятно, аморально. Одна рука болталась перед ним, тростинка, ожидающая, пока ее срежут серпом… обручальное кольцо давно соскользнуло с пальца. Джек плакал и не мог остановиться.

– Все хорошо, мама, – бормотал он, – все хорошо, теперь все хорошо, все хорошо.

Обвисшее на его руках тело вдруг завибрировало, словно соглашаясь.

Джек осторожно положил Лили на постель, и она легко перекатилась на бок. Оперся на кровать коленом, наклонился над матерью. Тонкие волосы упали с ее лица.

Однажды, перед самым началом путешествия, он ощутил стыд, когда не узнал мать, решив, что это какая-то старуха – уставшая, вымотавшаяся пожилая женщина, сидевшая в чайной. Иллюзия ушла, Лили Кавано Сойер обрела привычный неизменный образ. Истинная, настоящая Лили Кавано не могла постареть, оставалась вечной блондинкой, улыбка которой сверкала, как выкидное лезвие, а лицо весело посылало всех к черту. Фотография этой Лили на рекламном щите когда-то укрепила сердце ее сына.

Женщина на кровати ничем не напоминала ту актрису. Слезы ослепили Джека.

– Нет, нет, нет, – пробормотал он и провел пальцами по пожелтевшей щеке.

У нее не осталось сил даже для того, чтобы поднять руку. Он взял в свои ладони ее худенькую посеревшую кисть, превратившуюся в птичью лапку.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не… – Джек не смог заставить себя произнести это слово.

И внезапно осознал, как много сумела сделать эта иссохшая женщина. Она же подошла к окну, чтобы посмотреть вниз. Его мать знала, что он возвращается. Не сомневалась в этом – и благодаря какой-то неведомой ему связи с Талисманом почувствовала момент его приезда.

– Я здесь, мама, – прошептал он. Из носа потекло. Он вытер его рукавом.

Только тут Джек понял, что дрожит.

– Я привез Талисман. – В этот момент он искренне гордился тем, что ему удалось сделать. – Я его привез.

Джек осторожно опустил хрупкую руку на покрывало.

Талисман по-прежнему светился там, куда он его положил (крайне осторожно): на полу, рядом со стулом. Но свет этот был слабым, нерешительным, мутным. Джек вылечил Ричарда, прокатив светящийся шар по телу друга; вылечил и Спиди. Однако здесь предстояло свершиться чему-то другому. Джек это знал, но не мог сказать, что именно должен сделать… потому что вопрос заключался не в знании, а в вере.

Он никогда не разбил бы Талисман, даже для того, чтобы спасти жизнь матери, – это он понимал прекрасно.

Нутро Талисмана медленно наполнялось туманной белизной. Импульсы сливались воедино, превращаясь в устойчивый свет. Джек положил руки на шар, и тот выстрелил ослепительной стеной света. Радуга! – казалось, говорил этот свет. НАКОНЕЦ!

Джек направился к кровати, Талисман озарял комнату от пола до потолка, от стены до стены, ярко освещая постель.

Как только Джек подошел вплотную к кровати, поверхность Талисмана начала изменяться под его пальцами. Стеклянная твердость становилась менее гладкой, более пористой. Подушечки пальцев теперь вдавливались в Талисман. Заполнявшая его непрозрачная белизна клубилась и темнела.