– Простите?
– Шмидт, покажите дуче мои брюки.
Пауль Шмидт, сильно смутившись, достал из мешка разорванные в клочья брюки, которые были на Гитлере в момент покушения. Он расправил их, раскинул и предъявил дуче, который должен был восхититься каждой дырой и каждой прорехой.
– Великолепно, не правда ли? – гаркнул Гитлер в ухо Муссолини.
Итальянец покивал с видом знатока, словно оценивая новое оружие.
– А видели бы вы мое белье! – проорал Гитлер.
Он взял дуче под руку, чтобы вернуться в бункер. Земля липла к сапогам, Муссолини поддерживал Гитлера, который, сам того не сознавая, навалился на него всем своим весом.
– Да, дорогой дуче, мы пережили кое-какие испытания нашей воли, но мы их преодолеем. Я многого жду от чудесного оружия, которое вскоре выйдет с моих заводов. Профессор Вилли Мессершмитт разработал реактивный самолет с дальностью полета до восьмисот километров, который будет таранить самолеты врага. Но больше всего воодушевляет ракета А4 – дальнобойная ракета, разработанная гениальным фон Брауном: она позволит нам, по программе «Кушкерн», полностью уничтожить Лондон. Что вы сказали?
– Ничего.
– Простите?
– Великолепно!
– Да, великолепно! Сногсшибательно! Победоносно! Мы скоро изжарим Черчилля, как цыпленка.
Муссолини вздохнул: терпение его было на исходе, вес спутника давил нестерпимо, вопли оглушали.
– Я люблю вас, Муссолини, и восхищаюсь вами. Не будь вас, я, возможно, не пошел бы на штурм Германии. Нет Гитлера без Муссолини.
– И нет Муссолини без Гитлера! – гаркнул дуче, с грустью подумав о своей жалкой власти, искусственно поддерживаемой немцами.
– Ха, ха, очень смешно! Очень, очень смешно! Я и не знал. Правда, очень смешно! Надо же, это мне напомнило, как в тридцать первом в Мюнхене…
Муссолини так и не узнал, что думает Гитлер. Тот продолжал кричать так, что едва не лопались вены на шее, но итальянец больше не слушал и даже не пытался сформулировать ответ. Идя к машинам, они споткнулись еще раз пятнадцать.
Сердечный, неистощимый, Гитлер проводил его до вокзала, до перрона, до дверей вагона. Смирившийся со своей участью Муссолини думал о своей любовнице, о предстоящем в поезде ужине и не обращал никакого внимания на коллегу-диктатора. В конце концов, Гитлеру никогда не были нужны слушатели, а несколько лет назад он почти оглох, так что…
«Дорогая сестра Люси,
предательство – яркий свет, под которым все становится реальным. Может быть, единственный истинный свет… С тех пор как я обнаружил в тот страшный вечер, что Генрих спит с моей дочерью, которой всего тринадцать лет, я вижу его таким, каков он есть. Это невыносимо.
Оправившись от изумления, я схватил голого Генриха и выволок его в гостиную.
– Прикройся и объяснись!
Он взял плед, обмотал его вокруг бедер и выдавил улыбку:
– Мне нечего сказать.
– Объясни мне! Как ты мог так поступить с Софи?
Он расхохотался:
– Запросто.
– Ей всего тринадцать лет:
– Ну и что? Я ее не принуждал. Она влюблена в меня.
– Это невозможно!
– Что вы себе вообразили? Спросите у нее самой. Я ее не принуждал. Ни секунды. Я даже не сразу уступил. Идите и спросите у нее.