Андрей озадаченно замолчал.

– Ты это серьезно или шутишь? – прошептал я на ухо Лило.

– Здесь, по-моему, и одного шутника хватает. Не волнуйся, Саня, конкуренцию тебе я составлять не буду, – сказала, как отрезала, она.

– Яство готово, братие и сестры, – объявила тощая и страшная как смертный грех девица, выполнявшая обязанности повара. – Приступим к трапезе.

– Вот это дело, – радостно потер руки я.

Подружка очкарика раздала всем по глиняной плошке, разлила половником суп. Судя по всему, похлебка была вегетарианской, но что именно, какие грибы или корешки пошли в ход, я уточнять не пожелал, иначе мог бы остаться голодным.

Возносить молитвы никто не стал. Хиппи с такой скоростью заработали ложками, что даже обогнали меня, а я всегда славился умением поедать порцию за считанные секунды. Ладно, в большой семье зубами щелкать не принято. Я удвоил темп.

Откуда-то с другого конца платформы к костру подошла наглая и развязная троица: крепкие мужики в телогрейках мышиного цвета, с лицами, не искаженными интеллектом. В воздухе отчетливо запахло неприятностями.

Обстановка наэлектризовалась, появились скованность, напряжение. Пространство вокруг словно вымерло. Все спешно попрятались в палатки. Разговоры умолкли. Воцарилась тишина. Даже Андрей потерял дар речи. От него явственно исходили флюиды страха.

– Обана! Привет, робята. Никак новички появились, – с улыбочкой, не предвещавшей ничего хорошо, сказал плотный дядька с пудовыми кулаками.

Судя по апломбу, с которым это произносилось, он был главным среди прибывших.

– Да, Пантелей Семеныч, это новенькие, с Двадцатки. Их Шибздик тут поселил, – пригласивший нас к костру очкарик снова стал заикаться.

Главарь снял шапку, под который обнаружились давно не стриженные кудри, смачно плюнул на ладонь и провел ею по голове, укладывая непослушную гриву. Нагло оттер меня от Лило (я его, очевидно, ни капельки не интересовал), полуобнял девушку и с жаром заговорил:

– Давай знакомиться, красава. Меня Пантелеем кличут. А тебя как?

– Для тебя – никак, кобель, – процедила сквозь зубы девушка и скинула с плеча его руку.

Дружки главаря захохотали. Пантелей кисло улыбнулся, сверкнув золотыми фиксами, и с сожалением произнес:

– Вот ты, значит, какая. А я ведь по-хорошему хотел, по-джентельменски.

– На … пошел, – с непоколебимым спокойствием сказала Лило, отправляя товарища на знаменитое слово из трех букв, не имеющее ничего общего с домом.

Улыбки на лицах троицы исчезли, а хиппи потихоньку стали отступать от костра, рассасываться в станционной полутьме. Все, кто мог, – спрятались. Возле костра остались немногие. Самые храбрые или глупые.

– А вот это нехорошо, – покачал головой главарь. – Такое уже не спускается. Ладно, красава, даю тебе еще шанс. Если пойдешь со мной и будешь паинькой, так и быть: я все прощу.

– А если не пойду? – спросила Лило.

– Тогда пеняй на себя. По кругу пустим. Сначала я натешусь, потом мои друзья, а потом друзья моих друзей… И никому не пожалуешься, красава, а попробуешь, так мало того, что разлохматим, еще и убьем. Выбирай, девочка.