— Я в курсе насчет Антона. Делать-то что будем?

— Если моя версия подтвердится — создавать опербригаду. Искать убийцу.

Они обменивались репликами, как два опытных фехтовальщика обмениваются уколами.

— У тебя есть свидетели? — желчно прищурившись, спросил Твердовский.

— Нет.

— Улики, которые указали бы на убийцу?

— Нет.

— Черта лысого ты найдешь. — Николай Леонтьевич тяжело вздохнул. — Психических больных надо будет прежде всего проверить.

Опалин не стал возражать, хоть и думал, что такая проверка почти наверняка ничего не даст. Убийца скорее всего обыкновенный с виду гражданин и никогда ни на каком учете не состоял.

— Значит, опять: ты, Петрович, Юра, Антон, фотографом — Спиридонов, плюс Горюнов… И Терентия Ивановича тоже припашешь? Может, не стоит? Он старик, на пенсии уже, два года назад его едва не взяли, я бегал по инстанциям, умолял его не трогать… К чему ему лишние треволнения?

— Хорошо, я не стану включать его в группу, — спокойно ответил Опалин. Николай Леонтьевич немного подумал, яростно потер веки.

— Собак тебе выдадим, самых лучших. — Твердовский был страстным собачником и многое сделал для развития кинологического питомника при МУРе. — А что, если ты все-таки неправ? А?

— Я только рад буду.

Николай Леонтьевич скользнул взглядом по лицу своего подчиненного.

— Нет, не будешь, — отрезал Твердовский, качая головой. — Ладно, если ты его не поймаешь, то и никто не поймает. Любое содействие я тебе окажу. Всю новую информацию по делу — докладывать мне, немедленно. Ясно?

— Так точно.

— Свободен.

Когда Опалин вернулся к себе, позвонил дежурный и сообщил, что Ивана Григорьевича уже четыре раза спрашивала по телефону какая-то студентка, прямо-таки горевшая желанием сообщить ему важные сведения.

— Позвонит в пятый раз, переключи на меня, — распорядился Опалин.

Звонок не заставил себя ждать.

— Старший оперуполномоченный Опалин слушает.

— Это Нина… Нина Морозова.

— Я вас узнал, Нина. Говорите.

— Я вспомнила, как зовут поклонника Лены. Его фамилия Радкевич.

— Через Д или через Т?

— Не знаю… Я только слышала, не видела, как пишется.

Записав фамилию, Иван подчеркнул третью букву и поставил вопросительный знак.

— Мне кажется, с ней случилось что-то плохое, — сказала Нина после паузы, имея в виду свою бывшую подругу.

— Я вам потом все расскажу, — пообещал Опалин.

— Правда? — Даже не видя лица Нины, он понял, как девушка обрадовалась. — Значит, мы еще увидимся?

— Конечно, — ответил ее собеседник. — До свидания, Нина.

Стукнула дверь — со встречи с осведомителем вернулся Петрович. У угрозыска была весьма солидная сеть агентов, но по понятным причинам их старались никогда не засвечивать.

— Здорово, Ваня, — бросил Петрович, снимая ушанку и тулуп, который носил то ли шесть, то ли семь месяцев в году, оправдываясь тем, что отчаянно мерзнет. — Короче, так. По моим сведениям, ребята из Марьиной Рощи отношения к убийству Елисеевой не имеют. Можно, конечно, потрясти их, с их прошлым повод всегда найдется. Но как бы непохоже, что кто-то из них приложил руку… то есть руки…

— Не шути, — попросил Опалин, нахмурившись.