Раннее осеннее утро.

На опушке леса у треноги с картой стоят несколько эсэсовских и армейских офицеров. Среди них — Вилли и Шмидт. Неподалеку — солдаты с рацией. Рядом — танки. Вдали видны пушки.

Чуть поодаль от этой группы, у автомашины с радиоустановкой, динамики которой направлены в сторону леса, — Петренко и несколько полицаев.

Петренко подходит к микрофону, от которого тянутся провода к усилительной установке. Голос предателя разносится вокруг:

— Русские солдаты и матросы, ваше сопротивление бессмысленно. Вы окружены и прижаты к непроходимому болоту. Во избежание кровопролития германское командование предлагает вам сдаться. Вам гарантируется жизнь, раненым — медицинская помощь. Выходите из леса, сдавайтесь! Выходите из леса, сдавайтесь!

Вилли, натягивая кожаные перчатки, улыбается, кивает Шмидту в сторону Петренко.

— Ганс, эта говорильня— пустая трата времени. Сомневаюсь, чтобы бандиты сами вышли из леса. Они в стальном кольце… Пощекочем их авиацией, а затем утопим в болоте.

— Конечно, конечно, — соглашается Шмидт.

Петренко повторяет обращение к отряду Млынского.

— Эй, Петренко! — кричит Шмидт. — Сможете опознать в утопленниках своего бывшего командира, майора Млынского?

— Так точно!.. Этого бандита опознаю в любом виде! — поспешно отвечает Петренко.

Слова предателя разносятся над лесом, но ни один

боец отряда даже не прислушивается к ним. Фашисты, поняв бесполезность своей затеи, начинают карательную операцию.

Низко над поляной в направлении леса пролетают первые звенья «юнкерсов». В небо вздымаются вырванные, искореженные взрывами деревья.

Самолеты волнами заходят на бомбометание, и все новые взрывы уничтожают осенний лес.

— Ракету! — командует немецкий офицер.

В воздух взвилась красная ракета. Начался артиллерийский и минометный обстрел. Цепи солдат двинулись к лесу.

Дикий грохот от разрывов бомб, снарядов и мин заполнил лес. В окопах полного профиля, в круговой обороне, лежат матросы Вакуленчука.

Вакуленчук отдает короткие команды.

— Командир! Как думаешь, наши уже далеко? — кричит сквозь грохот один из матросов.

Вакуленчук смотрит на ручные большие часы.

— Да, — улыбнулся мичман, — пожалуй, уже не догонишь…

Рядом грохочет взрыв. Матрос прижимается к стенке окопа.

Взрывы следуют один за другим. Кажется, какой-то геркулес молотобоец огромным молотом бьет по лесу…

Падают вырванные с корнем деревья, огромные пласты черной земли засыпают траншеи. Сверху летят щепки, куски деревьев. С воем взрываются мины, срезая молодой кустарник и перемешивая его с желтыми листьями и с землей…

Давно разрушен домик геологов. Завалены землянки. Взрывы бомб и разрывы гранат отдаляются. Они уже слышны в глубине леса, позади лежащих в окопах матросов.

— Раненые есть? — спрашивает Вакуленчук.

— Михеев и Сазонов убиты… Боголепов тяжело ранен… — передают по цепи.

— Траншеи расчистить! Николай, бруствер поправь!

— Есть! — отвечает матрос.

— Быстро! — приказывает Вакуленчук. — Раненых — в укрытие!.. Приготовиться! Сейчас полезут!

Матросы устанавливают станковые и ручные пулеметы, раскладывают гранаты.