— Не надо, — говорит за спиной Бютцова эсэсовец, и заключенного выталкивают из строя.

Бютцов замечает Шумского. У того на полосатой робе — черный треугольник уголовника.

— Сварщик… токарь… архитектор…

— Фамилия? — спросил Бютцов у Шумского.

— Мильх. Эдгар. Номер сорок одна тысяча двести тридцать четыре. — Шумский сдернул полосатый колпак, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Бютцов проглотил комок, сидевший в горле, и прошел мимо.

— Электрик, — ткнул в Шумского пальцем толстый майор.

Ранним утром отряд Млынского был вынужден ввязаться в бой с карателями.

Млынский из укрытия под скалой наблюдает за ходом боя, грея руки о жестяную кружку с чаем. Рядом — Хват, замполит Канин, Ерофеев и незнакомый нам человек с белыми как снег волосами. Из-под накинутой на его плечи солдатской серой шинели виднеется ворот мундира немецкого офицера.

Чуть подальше — телефонисты и Катя Ярцева с рацией.

Сверху хорошо видны фигурки карателей в белых маскировочных костюмах, с яростным упорством пробирающихся через снег и пулеметный огонь.

— Это они пытаются рассчитаться с вами за Корцен, — говорит седой.

— И за подземный завод в Тропау, и за склады Тухеля… — усмехается Хват. — Долго им придется рассчитываться…

Взрывом на них швырнуло комья земли и снега.

Млынский выплеснул из кружки остатки чая, перемешанного с землей.

— Хват, передай Бейсамбаеву, пусть накроет эти чертовы минометы.

— Есть!

— Главное — заманить карателей поглубже в ущелье, — говорит полковник седому.

Катя Ярцева вырвала из блокнота листок с только что принятой радиограммой.

— Шифровка от Фрибе.

Млынский прочел, передал листок Канину.

— Шумский и Бютцов — на месте.

— Лихие ребята, — сказал Ерофеев.

— Да, — покачал головой Хват. — Я бы не смог, как Шумский. Он же видел в «Величке», в каких условиях заключенные работают на этих заводах. И добровольно пошел на это.

— Характер стальной. Вот майор Воробьев. — Млынский кивнул на седого. — Разве скажешь, что он второй год ходит по лезвию бритвы?

— Ну уж по лезвию… — улыбнулся Воробьев.

— Необходимо передать Шумскому в «Дору» взрывчатку и детонаторы, — сказал ему полковник.

— Взрывчатку можно достать у немцев, — ответил тот. — Я, пожалуй, теперь лучше их интендантов знаю, что где у них лежит. Только вот проклятые компоненты для уранового оружия куда-то запрятали…

— Найдем, — сказал уверенно Млынский. — Операция по передаче взрывчатки очень рискованна. Нужны надежные люди для сопровождения, перемаркированная тара, подлинные накладные…

— Мы с Карасевым сделаем это с немецкой педантичностью, товарищ полковник, — сказал майор Воробьев.

— Я уверен.

Огонь минометов ослаб.

— Молодец Бейсамбаев! — сказал полковник.

— Я пойду к Бондаренко, Иван Петрович, — поднялся Канин. — Им туговато приходится.

— Иди, — кивает Млынский. — Скажи, пусть продержатся еще немного. Скоро мы ударим со всех сторон, да так, что отобьем у них охоту бегать за нами.

В штольнях особого лагеря «Дора» шел спешный монтаж оборудования.

Шумский, в черном комбинезоне, каске, с голубой повязкой на рукаве, на которой по-немецки и по-русски написано: «Бригадир электриков», наблюдал за укладкой кабелей на крюках вдоль стен. К нему подошел один из заключенных.