— Это пополнение наведет ужас на фрицев, — усмехается Ерофеев.

— Инженер-майор Шумский, Виктор Иванович… — здоровается тот с Млынским.

— Здравствуйте.

Следом из самолета появляется плотный крепыш с довольно тяжелым чемоданом. Поставив чемодан, коротко докладывает:

— Капитан Озеров, командир разведгруппы «Зарево».

— Мы вас еще в Белоруссии ждали, — говорит, здороваясь с капитаном, Млынский.

— Дела задержали, товарищ полковник, — отвечает, не вдаваясь в подробности, капитан.

— Старший лейтенант Иванов прибыл для дальнейшего прохождения службы! — докладывает полковнику высокий рыжеволосый молодец, на котором туго натянутая шинель, кажется, вот-вот расползется по швам.

— Вот Ваня так Ваня… — улыбается Ерофеев.

Началась погрузка больных и раненых польских партизан и красноармейцев в самолет. Руководила всем врач отряда Ирина Петровна Быстрова.

— Ирина, сами справитесь? — подходит к ней Млынкий.

— Справимся, Иван Петрович, спасибо. Хотя некоторых наших бойцов приходится чуть ли не силой…

— Пожалуйста, не ходи без шинели — ночи прохладные…

— Слушаюсь, — улыбается Ирина Петровна.

Мимо них проносят носилки с раненым Милевским. Рядом с ним — Ванда.

— Не волнуйся, татуся, — говорит она. — Все будет хорошо…

Млынский склоняется к партизану.

— Счастливого пути, товарищ Милевский…

— Спасибо, за дочкой тут приглядите.

— Добре. Выздоравливайте и возвращайтесь скорее.

В шалаше из плотно сложенного елового лапника довольно просторно. На патронных ящиках, заменяющих стол, горит керосиновая лампа. Алиев подкручивает фитиль, чтобы стало немного светлее.

Млынский вздыхает, глядя, как Хват разворачивает карту.

— Да, задачка. В двухдневный срок выйти в район станции Дембица… Кто там? — спрашивает он, услышав какую-то возню около шалаша.

— Я! — послышался голос Ерофеева, а затем появился и он сам.

— Людей разместили?

— Так точно. Разместили, накормили, сопли утерли и спать уложили.

— А нас покормишь?

— Хоть бы чаю дал, — говорит Алиев.

— Какой-то олух чурок сырых набросал в самовар… Дымят, шипят, а не греют.

— Гм, гм, — прокашливается Алиев, с трудом сдерживая улыбку и глядя на Хвата.

— Шишками надо было растапливать, — смеется Млынский.

— Не было, — разводит руками Хват.

— Шишек в лесу он найти не мог… — ворчит Ерофеев.

— Будь другом, отойди от шалаша, Ерофеич, — говорит Млынский. — И смотри, чтобы близко никто не подходил.

— Есть!

— После боя на переправе немцы всполошились, наверное, — говорит, склонясь над картой, Хват. — А у нас на пути еще несколько мелких речушек и две железные дороги… Без стычек с немцами не обойтись.

— Ни в коем случае, — возражает Млынский — Переполошим все СД — они нас на нюх не подпустят к полигонам Дембицы. Надо попросить братьев поляков шум-нуть немного в сторонке… Связные их еще не ушли?

— Ждут, — сказал Хват.

— Шумского необходимо срочно переправить к Карасеву-Деннерту в Краков.

В Кракове, на площади перед костелом, — большая толпа военных и штатских. В толпе — Шумский, в костюме и в шляпе. Рядом с ним — Ванда. Вдоль тротуара шпалерами стоят солдаты.

Музыка заиграла бравурный марш. Мимо трибуны, на которой стояли генерал-полковник фон Хорн, группенфюрер Вольф и несколько генералов, пошли строевым прусским шагом подразделения недавно мобилизованных солдат. Среди них — пожилые люди, подростки. Следом наползала колонна танков и бронетранспортеров…